Бальзак принадлежит к числу наиболее выдающихся писателей критического реализма не только французской, но и всей мировой литературы. 20—30-е годы были временем бурного развития естественнонаучной и философской мысли в Европе, 30-е годы и последующее десятилетие стали периодом открытого возмущения пролетариата против новых устоев общества, управляемого буржуазией. Революционная ситуация во многих странах, научные достижения ведущих областей человеческого знания, распространение диалектического метода Гегеля в подходе к явлениям природы и общественной жизни сделали, наконец, возможным возникновение научного социализма Маркса — Энгельса.
В целом, таким образом, критический реализм развивался в условиях, когда одержавшая победу в борьбе с феодализмом буржуазия уже демонстрировала миру все социальные уродства, порожденные господством нового хозяина жизни, а пролетариат постепенно становился решающей силой прогресса.
Долгое время сосуществуя на протяжении XIX в. с романтизмом, критический реализм вступал с ним в сложные отношения. В подходе к изображению действительности многое роднило эти два могучих литературных направления; отсутствие аристократической избирательности предмета художественного исследования, неудовлетворенность характером общественных зависимостей и взаимосвязей, общая борьба против эпигонов ушедшего в прошлое классицизма, активизировавшихся в связи с периодом Реставрации. Гуманистический пафос, демократизм, интерес к историческим корням социальной динамики перешли из творческого наследия романтиков в произведения писателей критического реализма.
В то же время становятся все более заметными и специфические отличия критического реализма: расхождения в оценке роли искусства, решении проблемы героя литературы, в определении принципов достоверности изображаемого и т. д. Эстетическая «оснастка» и творческая практика критического реализма уже с конца 20-х годов все более выдвигали его на первый план в смысле художественной силы и общественной значимости. Под знамена нового литературного метода становятся наиболее значительные писатели века: в Англии — Диккенс, Теккерей, Гаскелл, чартистские поэты, во Франции — Стендаль, Мериме, Бальзак, Флобер, в Германии — Гейне, в Польше — Ожешко, Сенкевич, Конопницкая, в Венгрии — Петефи, в Чехословакии — Ян Неруда, наконец, в России — Пушкин, Лермонтов, затем Гоголь.
Критический реализм широко использовал опыт предшествующей литературы, воспринял и переработал в соответствии с новыми условиями существования, новыми целями и задачами лучшее в идейной устремленности и художественной практике творчества выдающихся мыслителей-писателей прошлого. Рабле, Шекспир, Дефо, Филдинг и Смоллет, Вольтер и Мольер оставили свой след и в творчестве писателей критического реализма. В то же время характерные особенности мощного литературного течения нового времени были, конечно, решающими в его отличии от всего, что знала предшествующая история художественного сознания человечества, в каждом своем проявлении критический реализм определяли существенные признаки, сформулированные Энгельсом в анализе повести Маргарет Гаркнесс «Городская девушка» (1887).
Таким образом, принцип индивидуализации образа на основе обобщения, жизненная правда изображения, верность в картинах быта, истинность всего антуража развития событий и эволюции героев неизбежно делали реализм критическим, коль скоро основным предметом художественного анализа оказывалось буржуазное общество. Но та же верность действительности открывала перед писателем возможность и необходимость проникновения в социально-исторические причины преступности буржуазного общества, помогала демонстрировать читателю объективную неизбежность его крушения. В зависимости от многих общественных и личных условий жизни автора прогностический смысл его творчества в рамках критического реализма был более или менее заметен, «о основная сила — и вместе с тем ограниченность— критического реализма состояла именно в его заряде художественного отрицания, в провозглашении неправомерности существования в безграничных исторических масштабах буржуазного общества. В этом смысле даже попытки некоторых писателей исправить, реформировать, «улучшить» жизнь общества, не касаясь его основ, всякий раз вступали в противоречие с художественной правдой, а рецепты такого «оздоровления» выглядели наивно и неосуществимо.
Выходец из разбогатевшей крестьянской семьи, Бальзак учился в Вандомском коллеже, а затем по настоянию отца в школе прав, не испытывая ни малейшего желания стать юристом. Потребность писать вылилась в первое произведение, стихотворную трагедию «Кромвель», за которым последовало множество романов, художественно слабых и малосамостоятельных по замыслу. Лишившись поддержки родственников и потерпев первые неудачи в литературе, Бальзак не падает духом и продолжает работать с необычайной настойчивостью и трудолюбием. Одновременно он пускается и в предпринимательскую деятельность, рассчитывая разбогатеть на популярных изданиях классиков, в качестве типографа, фабриканта бумаги и т. п. Все эти начинания, однако, кончились полным крахом, и до конца жизни Бальзак расплачивался с кредиторами.
С годами росла слава Бальзака-писателя, имя его сделалось широко известным и за пределами Франции. Незавидной оказалась личная судьба писателя. Переписка с одной из читательниц, русской подданной графиней Эвелиной Ганской в течение многих лет поддерживала надежду Бальзака на собственный дом, семейное счастье, жизненную упорядоченность. Брак этот удалось ему заключить только за несколько месяцев до смерти, в 1850 г.
Грандиозный цикл романов «Человеческая комедия» стал знаменем реализма. На протяжении многих лет отстаивались и укреплялись и эстетические воззрения Бальзака, положенные в основу его литературного метода. Генеральный бой, данный романтизмом классицистическим представлениям о задачах и методах искусства в первой трети века, не мог оставить писателя равнодушным. Отдавая предпочтение романтикам, Бальзак хорошо видел слабости обоих течений и призывал к «литературному эклектизму», объединяющему их сильные стороны: правдивость, образность, ясность идеи.
Истинность изображаемого становится первым законом творчества: «Литературная правдивость состоит в выборе фактов и характеров и в таком их изображении, чтобы каждый, увидев их, счел правдивым».
Но просто зеркальное отображение жизни не дает бессмертия произведению искусства, ибо этим не ограничивается его задача. Постичь закономерности событий, увидеть причинно-следственные связи в динамике общественной жизни, угадать социальный смысл всего совершающегося—истинная цель писателя. «...Чтобы заслужить похвалы, которых должен желать каждый художник, мне нужно было изучить причину или причины этих социальных явлений, уловить скрытый смысл этого огромного собрания лиц, страстей и событий»,— писал Бальзак в предисловии к «Человеческой комедии» (1842).
И действительно, Бальзак, называвший себя секретарем истории французского общества, продемонстрировал непревзойденные образцы верного и глубоко аналитического подхода к изображаемому им предмету. Говоря о «Человеческой комедии», Энгельс подчеркивал, что автор «дает нам самую замечательную реалистическую историю французского «общества»... описывая в виде хроники, почти год за годом с 1816 по 1848 г. ...» И далее отмечает, что из картины, нарисованной писателем-исследователем, «даже в смысле экономических деталей узнал больше (например, о перераспределении движимого и недвижимого имущества после революции), чем из книг всех специалистов — историков, экономистов, статистиков этого периода, вместе взятых».
Бальзак был легитимистом по своим убеждениям, но в огромном большинстве случаев не это определяло идейную устремленность eго творчества. Сила художественной правды, верность принципам адекватного изображения действительности перевешивали отвлеченные симпатии к абсолютной монархии, неосуществимость которой в новых условиях писатель, конечно, сознавал. «В том, что Бальзак... вынужден был идти против своих собственных классовых симпатий и политических предрассудков, в том, он видел неизбежность падения своих излюбленных аристократов и описывал их как людей, не заслуживающих лучшей участи, и в том, что он видел настоящих людей будущего там, где их в то время единственно и можно было найти,— в этом я вижу одну из величайших побед реализма и одну из величайших черт старого Бальзака»,— писал Энгельс.
С появлением романа «Шуаны» (1829) начинается зрелый период творчества Бальзака. Множество романов и повестей, последовавших вплоть до 1848 г., было позднее объединено в цикл «Человеческой комедии». Намерение это оформилось у писателя в 1841 г., когда значительная часть произведений, составивших этот цикл, была уже написана; тогда же автор подчинил структуру своей эпопеи строгому плану, разделив ее на «Этюды о нравах», «Этюды философские» и «Этюды аналитические». Основная, первая часть в виду огромного количества произведений, вошедших в нее, была разделена на сцены частной, парижской, провинциальной, политической, военной и деревенской жизни. Явная нечеткость такого деления свидетельствует о его условности, о подсобном назначении — попытке упорядочить и систематизировать, пусть чисто внешне, огромнейший материал о жизни всего французского общества. Следует согласиться с тем, что классифицировать жизнь, имея в виду совокупность всех ее существенных признаков, дело нелегкое, если вообще выполнимое для художника. Недаром же Бальзак справедливо утверждает в предисловии к «Человеческой комедии»: «Я старался дать представления о различных областях нашей страны. Моя работа имеет свою географию, как она имеет свою генеалогию, свои семьи, свои местности, обстановку, действующих лиц и факты, так же как она имеет свой гербовник, своих дворян и своих буржуа, своих художников и своих крестьян, своих политиков и своих денди, свою армию, словом, весь мир!»
Из 143 произведений, долженствовавших составить историю этого мира, Бальзак успел написать 95. Примерно две тысячи лиц населяют эту страну гениального вымысла. «Человеческая комедия» создавалась в эпоху монархии Луи Филиппа, когда наибольшее влияние на дела государства оказывала верхушечная часть буржуазии вполне определенного разряда: «..банкиры, биржевые и железнодорожные короли, владельцы угольных копей, железных рудников и лесов, связанная с ними часть земельных собственников — так называемая финансовая аристократия» Буржуа-финансист, стяжатель, ростовщик, добывающие золото из слез ограбленных и обманутых,— типичные персонажи великого бальзаковского полотна. Так или иначе к капиталу, его хозяевам ведут все нити общественных интересов, каста немногих и явно и скрытно направляет жизнь миллионов. Трудно представить себе парад более жестоких, злобных, лицемерно-эгоистичных, ненасытных в жажде власти характеров, чем биржевые короли и заимодавцы-процентщики «Человеческой комедии». Опустошающей чумой врываются они в жизнь, оставляя позади развалины чужих состояний, дел, изломанные характеры, разбитые судьбы.
Бацилла стяжательства поразила все буржуазное общество, закону денег подчинены аристократы и промышленники, министерство и ремесло. Богатство покрывает пороки, рядит уродство в тогу красоты, мошенника и подлеца наделяет всеми признаками благопристойности и порядочности — в это свято верят многие, ибо лицемерие — такой же закон буржуазного общества, как и власть денег.
Характерным персонажем Бальзака становится юноша, жаждущий славы и признания, начинающий свой путь с неясных, однако, несомненно, благородных стремлений. Как правило, дело кончается утратой иллюзий, растлением души и моральным самоуничтожением. Иногда такие жертвы приносят желанный успех в виде почета и богатства, чаще, однако, завершаются полной катастрофой. Последнее естественно, ведь речь идет о честолюбивых буржуа и обедневших аристократах, на многие тысячи которых приходится одно «тепленькое местечко».
Все во власти героя, но за все нужно расплачиваться жизнью. На платформе для гуманистического подвига он воздвигает шаткое здание всепоглощающего эгоизма. Эгоистическая установка личности представлялась Бальзаку незыблемой, неизменной в веках, но объективно писатель изобразил специфически буржуазные условия формирования этого безусловно социального, а не физиологического свойства человека.
Что же происходит с человеком, если на долю его выпадает успех? И когда он приходит, этот успех? С этими вопросами связана судьба одного из наиболее известных героев «Человеческой комедии» Эжена Растиньяка. Подобно многим, начинает он свой путь с бескорыстной веры в труд и талант, которые должны открыть ему дорогу к известности, вытащить из нищеты прозябающую в провинции семью, сделать независимым и состоятельным. Однако самоотречение бедного студента недолго выдерживает грубый напор внешних обстоятельств. Растиньяк замечает, что преуспеяние оказывается всегда почти следствием приспособленчества, обмана, готовности поступиться и убеждениями и человеческим достоинством. Но главное — не упустить своего, хищно преследовать личную выгоду. Герою повезло: он обрел двух наставников, отличающихся в этом смысле удивительно цельным и единообразным миросозерцанием,— это Вотрен и блистательная виконтесса де Босеан, украшение аристократического сен-жерменского предместья. «Наносите удары без всякой жалости, и перед вами будут трепетать. Смотрите на мужчин и женщин, как на почтовых лошадей, гоните их, пока не загоните, и вы достигнете вершин ваших желаний» — этим советом, как и беспощадной характеристикой, данной обществу Вотреном, Растиньяк не преминул воспользоваться. И вот он возлюбленный баронессы Нусинген, сердечный друг светских шалопаев-мошенников, тайный биржевой игрок, влиятельная персона, наконец, министр. Торговля собственной совестью принесла немалые дивиденты.
Образ Растиньяка отнюдь не шарж, а сам он наделен качествами, вызывающими бесспорную симпатию: умен, энергичен, способен на доброе сочувствие. Он мягок с друзьями, верен чувствам к женщине, его- заботит судьба близких. Герой в процессе своего падения как будто бы не ожесточается, можно сказать, что Бальзак не желает однозначно определить перемены, происшедшие с человеком, как предательство им своего лучшего «я». Дело в том, что общество, построенное на внутренних противоречиях, борьбе интересов, трагических столкновениях добра и зла, виделось Бальзаку неизменным по сути. Единственное, что можно делать, полагал автор, писавший «при свете двух вечных истин — монархии и религии», это ограничить жестокое своеволие одних и помочь другим введением в стране реформированного абсолютизма. Надежда эта, хорошо понимал Бальзак, мало чего стоила в свете истории французского общества, которую он писал. Отсюда личная вина молодых авантюристов блекла перед порочностью растлевавшего их буржуазного общества, главного врага писателя. Все это, разумеется, не смягчало критики Бальзака по существу проблемы социальной адаптации молодого человека.
Бальзак не был врагом частной собственности, но не мог не признать, что именно она оказывается источником самых отвратительных нравственных недугов человека. Объективный художественный анализ всякий раз неизменно свидетельствовал, что именно корыстный интерес лежит в основе всех преступлений изображаемого им общества.
Бальзак делает попытку противопоставить рвущимся к успеху авантюристам других героев. Элегическое отношение к некоторым представителям старого дворянства, сохранившим чувство чести, верным человеческому долгу, бескорыстным и гуманным, побуждает его создавать характеры, выламывающиеся из действительности, живущие в мире искусственных представлений (д'Эспар, например, в «Деле об опеке»).
Здесь же можно найти и тружеников-интеллигентов, чья порядочность в силу случайно и счастливо сложившихся обстоятельств не стала преградой на пути к жизненному успеху: врач Бьяншон, юрист Дервиль, ученый Сешар, поверенный Попино и др. Однако, стараясь быть лично не запятнанными, и они порой идут на компромиссы с обществом, ибо так или иначе вынуждены служить его интересам (начало карьеры Дервиля, например).
В свете мыслей, высказанных Бальзаком в последние годы жизни, интересны образы людей из народа, республиканцев. Таков Мишель Кретьян, замечательный ум и «выдающийся республиканец», павший на баррикаде. Искренность, гуманизм, святая вера в торжество справедливости покоряют Бальзака. Якобинец Жан-Франсуа Низрон, «человек, твердый, как железо, и чистый, как золото»,— безупречный герой («Крестьяне»). С революцией «он уверовал в республику Жан-Жака Руссо, в братство людей, во взаимный обмен лучшими чувствами, в открытое признание заслуг, в человеческое беспристрастие... Он расписался под этими идеями собственной кровью... он принес им в жертву свои имущественные интересы, то есть пошел на величайшую жертву, достойную человеческому эгоизму».
Бальзак замечает в связи с историей Низрона: «Республика могла бы оказаться приемлемой, если бы руководилась его принципами». Беда, однако, в том, что страницей ранее автор характеризует старого республиканца как «одинокое воплощение честности общины».
В «Политическом символе веры» — письме, написанном в 1848 г., Бальзак готов принять республику, которая дала бы народу стабильную, «могущественную и мудрую» власть.
В огромной совокупности романов «Человеческой комедии» можно найти слабые в идейно-художественном смысле произведения, где социальные предрассудки и «политический индифферентизм» (М. Е. Салтыков-Щедрин) Бальзака заслоняют величие гениального реалиста. Но в целом грандиозное творение величайшего из французских реалистов дает нам истинную картину французского общества времен Реставрации и Луи Филиппа. Влияние Бальзака на всю последующую историю реализма было неизмеримым. «Бальзак, подобно Гоголю, наложил свою печать на целую эпоху»,— замечал Г. В. Плеханов.
В небольшой повести «Гобсек» (1830) возникает гротескная, уродливая фигура истинного хозяина жизни, образ огромной обобщающей силы: ростовщик, делатель денег из денег.
Общество старательно лепило себе на потребу и погибель этого жестокого, хитроумного, недоступного человеческим страстям и мукам дельца. «В десятилетнем возрасте он отплыл в голландские владения Ост-Индии, где и скитался двадцать лет». Начав юнгой, испытав голод, пережив смертельные опасности, жестокость, он, войдя в возраст, служит империалистическим правительствам Европы в их колониальной политике на индийской земле, становится шпионом, золотоискателем, пиратом, мечется по разным странам и континентам в авантюрной жажде богатства. Ко временам, о которых идет речь (конец 1829 г.), семидесятишестилетний старик, весьма неохотно говоривший о своем прошлом, тихий, незаметный, молчаливый, оказывается одним из трех-четырех тайных властителей Парижа.
Сама внешность Гобсека, его манеры, походка вызывают ощущение близости к бездушной машине, металлическому роботу: «это был какой-то человек-автомат», «человек-вексель» со слитком металла в груди вместо сердца. «Черты лица... казались отлитыми из бронзы... Острый кончик длинного носа... походил на буравчик». Взыскивая по векселям, он бегал по всему Парижу «на тонких, сухопарых, как у оленя, ногах». Бездушие, космическая холодность также возведены Гобсеком до степени автоматизма: «... он берег жизненную энергию, подавляя в себе все человеческие чувства». Эта личность, не доступная мольбам, человек, «обратившийся в золотого истукана». Безразличие к людям, полное равнодушие к их судьбам, становятся жизненным принципом: «Если человечность, общение меж людьми считать своего рода религией, то Гобсека можно было назвать атеистом».
Герой не из тех фанфаронистых парвеню, богатеев первого поколения, что любят выставлять напоказ свою состоятельность. Вся обстановка прозябания, иначе не скажешь, Гобсека сознательно противостоит его безмерному богатству: потертое сукно на письменном столе, чуть тлеющие головни в камине, не согревающие старческой крови в холодные зимние вечера, коптящая лампа на облезлой подставке — и все это в убогой комнатушке старого мрачного дома. Гобсек — человек, «который никому не подвластен и платит налогу всего семь франков», иными словами, надувает и правительство, будучи фиктивно нищим.
Весь незаурядный запас чувств тратит он на одно желание: безраздельно, как можно дольше владеть все большими и большими средствами. Гобсек ненавидел наследников, он не проявил и тени волнения, узнав о трагической смерти единственной своей родственницы. До последней искры жизни цепляется он за свои богатства и умирает, устремив остекленевший взгляд на огромную кучу золота, едва прикрытую пеплом потухшего камина. Страсть эта может представиться бессмысленной, но ее алогичность не следствие какой-то патологии в психике ростовщика, она рождена характером общественных отношений, сутью ценностей ориентации буржуазного общества.
Отличие Гобсека от других бальзаковских финансистов не только в масштабах его богатства и могущества. Персонаж этот — своего рода высшая точка «философского» самосознания и самовыражения самой идеи безграничной власти капитала в буржуазно-дворянском обществе. Гобсек не просто хитрый и удачливый грабитель в рамках законодательства периода Реставрации и монархии Луи Филиппа, он человек, постигший неписаные принципы всего социального строя Франции послереволюционных лет. Прекрасно сознавая волчью суть человеческих отношений своего времени, он провозглашает их как единственно возможные вообще и всецело способствует их поддержанию в полной неизменности.
Глубина проникновения Гобсека в характер истинных отношений, царящих внутри современного общества, поразительна. Наиболее резкие, сильнейшие в своем обобщающем смысле критические суждения относительно жестоких, несправедливых установлений общества выражает именно Гобсек. И чаще всего это мысли самого автора об изнанке жизни, скрытых ее пружинах. Элементы философского пессимизма Бальзака как раз и основываются на непоколебимой истинности мыслей Гобсека о буржуазном обществе. Конечно, эмоциональное отношение к таким выводам принципиально различно: то, что заставляет неизбывно страдать писателя, служит основой деятельности удачливого ростовщика. Боль сердечная и негодование автора отнюдь не равнозначны циничному экспериментаторскому интересу Гобсека к буржуазной комедии человеческих отношений.
Понятно, что при такой жизненной позиции сочувствие, раскаяние, доброта нарушили бы цельность характера Гобсека. Он недоступен благородным побуждениям, ему чуждо само понятие благодарности. Даже стряпчий Дервиль, юноша, к которому он как будто бы чувствует расположение, становится объектом неприкрытой, беззастенчивой наживы; по Гобсеку, это еще и воспитательная мера: чтобы впоследствии молодой человек был избавлен от чувства благодарности благодетелю.
Гобсек, поучая молодого человека, признается, что у него са мого «принципы менялись сообразно обстоятельствам,— приходилось менять их в зависимости от географических широт». Это и есть так называемый деловой прагматизм, вообще отрицающий необходимость убеждений. Обычаи предпринимательства Гобсек пытается превратить в основу жизненной философии: в мире нет ничего прочного, одни условности, нравственность, законы морали всего лишь словоблудие. Только «инстинкт самосохранения» повсеместен и незыблем. «В государствах европейской цивилизации этот инстинкт именуется личным интересом». Итак, жизненная позиция — законченный эгоизм, предел стремлений — удовлетворение собственной выгоды.
В роли обличителя несправедливого общества Гобсек многое видит и понимает верно. Он прямо утверждает, что государство в обществе личного интереса на откупе у состоятельной его части: «Для охраны своего добра богачи избрали трибуналы, судей, гильотину...»
Знатные господа нисколько не отличаются от буржуа своей продажностью, эгоизмом, полным отсутствием нравственных устоев и гражданских добродетелей. Жажда стяжательства «заставляет их пристойным образом красть миллионы, продавать свою родину. Чтобы не запачкать лакированных сапожек, расхаживая пешком, важный барин и всякий, кто силится подражать ему, готовы с головой окунуться в грязь».
В каком-то смысле нетрудно согласиться с критикой Гобсеком дел и радостей буржуазного образа жизни. Карты, болтовня об искусстве, фривольные интриги, игра в политику, обжорство и похвальба коляской, лошадью, пикантной связью... «Безумцы да больные люди», «дураки», «простофили», «олухи» составляют это общество. Гобсек не желает уподобляться им.
Свою доктрину Гобсек излагает с непоколебимой убежденностью: все в мире иллюзия и суета, все фальшь, «из всех земных благ есть только одно, достаточно надежное, чтобы стоило человеку гнаться за ним. Это ...золото», жизнь — «машина, которую приводят в движение деньги»; «золото — вот духовная сущность всего нынешнего общества». Разумеется, в мире буржуазных ценностей именно «в золоте сосредоточены все силы человечества», оно не только ключ к наслаждениям, оно и охранитель устойчивости, надежности существования, его венец и поэзия. Среди преходящих радостей бытия для Гобсека неизменным остается лишь возможность удовлетворять свое тщеславие. Эта утеха, по его мнению, составляет основу человеческого «я», не зависящую от возраста, здоровья, опыта.
Гобсек, конечно, немного позирует перед юношей, посвящая его в свои потаенные наслаждения властью денег. Но не следует оставлять без внимания и то несомненное обстоятельство, что Гобсек не является ординарным ростовщиком, он гений ростовщичества, процентщик-поэт в жутком романтическом отблеске своей корсарской биографии, незаурядного интеллекта и стройной философии бесконечного презрения к человечеству. Шейлок — Гарпагон — Скупой рыцарь в этом смысле больше сродни Гобсеку, чем его собрат и соотечественник Гранде, созданный Бальзаком спустя несколько лет. Обычный торговец деньгами, фигура, типичная для королевства Луи Филиппа, был безусловно куда больше озабочен прямыми, ощутимыми результатами своего позорного промысла и беспокоился прежде всего о заурядной выгоде. Романтический демонизм Гобсека, напротив, совершенно несомненен. Оставаясь недосягаемым, он производит смотр всех человеческих страстей, «распаленных игрой личных интересов в нынешнем обществе», проникает во все первоначальные мотивы поведения людей.
Гобсек ловит души людей, попавших в безнадежное положение, отчаявшихся в предчувствии близкого краха, ибо ссуда у Живоглота — верное разорение. Потому и страсти его клиентов обнажены, освобождены от всех условностей, откровенны в своей наготе. Этот «ненасытный удав» сравнивает свое вмешательство в жизнь людей с возмездием, с неотвратимостью судьбы, всегда горестной и беспощадной.
Но, конечно, при всей необычайности характера Гобсека, о которой еще несколько слов чуть ниже, в основе своей он дан как торжествующий делец. Именно к этой дефиниции прибегает чаще всего Бальзак, когда изображает профессионала-ростовщика. Гобсек испытывает «жуткое торжество», провернув удачную сделку, хотя прекрасно знает, что следствием ее будет разорение людей, порушенные семьи, процветание паразитов-кровососов типа Максима де Трай. «Свирепую радость», «злобное торжество дикаря» испытывает Гобсек, надувший коллег и завладевший бриллиантами графини де Ресто.
В союзе с несколькими коллегами Гобсек тайно управляет государственными кредитами, банками, делами биржи, торговлей. Негласный картель финансистов оказывается единственно реальной властью в стране. И можно не сомневаться, что Дервиль
знакомится лишь с психологическим экстрактом некоторых мелких операций ростовщика: «черная книга», хранящая деловые секреты финансовых магнатов (Гобсек упоминает о ней), навсегда сокрыта от посторонних глаз. Судьи, чиновничество, коммерсанты, люди искусства — все состоят под негласным надзором могущественного капитала. Недаром же Гобсек вдруг видится «фантастической фигурой, олицетворением власти золота». «Я достаточно богат, чтобы покупать совесть человеческую, управлять всесильными министрами...» — заявляет он с полным основанием. При всем том Дервиль вынужден признать, что «господин Гобсек человек честный». Какая дьявольская ирония! Но Гобсек действительно не совершает ничего противозаконного — он лишь выгодно использует ситуацию, как и все, блюдет «личный интерес». Гобсек повернут к читателю главным в облике — социальной ролью его, жестокой, всевластной и всеподавляющей силой миллионера-ростовщика. Но, как говорилось, натура эта не вполне обычная: «Скряга и философ, подлое существо и возвышенное», по словам рассказчика. Гобсек торговал старыми картинами — он знал толк в искусстве, ему знакома классическая литература — он заимствует сравнения из Мольера. Гобсек восторгается красотой бриллиантов графини де Ресто. Это крупный, сильный характер: «...голландец, достойный кисти Рембрандта».
Будучи «философом из школы циников», Гобсек чужд религиозных предубеждений и верований, перед смертью он говорит: «Куда ухожу — не знаю, но ухожу отсюда».
К добру глуха душа Гобсека, но Бальзак постоянно оттеняет ту мысль, что характер его не результат комбинации каких-то наследственных признаков, а итог беспощадного воздействия социальной практики, типичной для буржуазного общества. Роль, сыгранная старым ростовщиком в спасении состояния графа де Ресто, доверившегося ему без всяких хитростей, конечно, не смягчает образа в целом. Но она свидетельствует о справедливости суждения Дервиля: «...если отбросить его финансовые принципы и его рассуждения о натуре человеческой, которыми он оправдывает свои ростовщические ухватки, то я глубоко убежден, что вне этих дел он человек самой щепетильной честности во всем Париже».
Вся соль именно в том, что «вне этих дел» Гобсек практически не существует.
Критика буржуазно-дворянского общества не только декларируется умозаключениями Гобсека, события в семье де Ресто, послужившие непосредственным поводом для рассказа о ростовщике, наглядно демонстрируют растлевающую пагубность жизни света, гибельность для самой человечности практики преследования «личного интереса».
Так, тщеславие, суетность, порочные склонности, развитые светской жизнью, страсть к ничтожному негодяю обращают во зло великодушие графини де Ресто, ее преданность, нежность, готовность к жертвам.
Развращенная и опустошенная окружением, она попадает во власть жестоких, низменных инстинктов, чувства матери и возлюбленной мучительно противостоят обязанностям супруги, но за всем этим главное: борьба за имущество мужа, жадное желание не упустить состояния умирающего, ибо вне денег нет для нее возможности жить «настоящей» жизнью, обеспечить ее для своих наследников. И это последнее стремление превращает графиню действительно в преступницу перед совестью и человечностью. Хищный, неразумный, болезненный эгоизм разрушает личность. Хитрость и вероломство скрыты под маской отчаяния и скорби, вызванных якобы болезнью мужа. Чтобы уберечь свои интересы, «эта женщина рылась в гражданском кодексе, прислушиваясь к стонам умирающего мужа». Страшный призрак нищеты ввергает графиню в исступление. В поисках документов, которые могут лишить ее состояния, она неподвластна никаким человеческим чувствам: страх, раскаяние, боязнь ответственности за совершаемое преступление, стыд и уважение к близкому человеку, простая порядочность — все отброшено, все ничтожно перед угрозой бедности. Она одна, по представлениям графини, подлинный позор, истинное несчастье. Потрясающая сцена в кабинете умершего графа, у теплого еще тела покойника — дерзкое разоблачение мнимой утонченности, светской воспитанности, религиозного смирения, человеческой порядочности знатных господ. Это картина полного нравственного падения, полубезумного хищнического ожесточения личности перед угрозой утраты богатства:
В комнате был подлинный разгром. Графиня стояла неподвижно, растрепанная, с выражением отчаяния на лице, и растерянно смотрела на нас сверкающими глазами, а вокруг нее разбросаны были платья умершего, бумаги, скомканные тряпки. Ужасно было видеть этот хаос возле смертного ложа. Лишь только граф испустил дыхание, его жена взломала все шкапы, все ящики письменного стола, и ковер вокруг нее был усеян всякой рухлядью, осколками, разбитыми шкатулками, разрезанными портфелями,— везде шарили ее дерзкие руки... Труп графа де Ресто лежал ничком, ногами к стене, почти поперек кровати, презрительно отброшенный, как один из тех конвертов, которые валялись на полу, ибо и он теперь был лишь ненужной оболочкой.
Деньги — бог, деньги — совесть, деньги — посмертное блаженство. Так думают не только отъявленные негодяи, это девизы общества, рассматриваемого писателем. Так, кичливость виконтессы де Гранлье, ханжеская отъединенность от земных дел существуют только в сочетании с жестоким преследованием своей выгоды. И тут деньги. Большое богатство молодого де Ресто способно примирить семью Камиллы Гранлье с погубленной репутацией его матери. К тому же основной грех графини де Ресто-— не супружеская измена, не косвенная вина в смерти мужа, главное в том, что своими шальными страстями она разрушила свое благосостояние, оказалась нарушительницей священного для всех имущих девиза res tuta — «благополучие».
Гобсек, умирая, на коленях ползет к камину, где в золе погребены последние поступившие к нему золотые, граф де Ресто и после смерти скрюченными пальцами сжимает бумаги о делах его состояния — деньги заполняют не только жизнь, но саму смерть людей этого общества, доводя их до стадии умопомрачения, которая привычно сходит за норму.
Есть ли подлинные чувства в этом мире эгоистичных побуждений и подлых поступков? Отвечая на этот вопрос, Бальзак, может быть, даже вопреки требованиям композиционной цельности, рисует образ человека из народа.
Несчастье — закон общества, удача — редчайшее исключение. Она до такой степени нетипична, что даже и неинтересна никому в «свете», как нелюбопытна окружающим пасторальная история идиллического союза Дервиля и Фанни Мальво.
Фанни Мальво, белошвейка, в недавнем прошлом крестьянская девушка. Бальзак откровенно противопоставляет ее графине де Ресто. Искренность Фанни, душевная чистота, доверчивость, трудолюбие, религиозная вера в добро даже у Гобсека вызвали умиление. «Милый девический образ», «простодушное создание»... Но титулованные клиенты считают женитьбу преуспевающего юриста на простой, бедной девушке не только мезальянсом, но вопиющей глупостью. («Вы никогда ничего не достигнете»,— говорят ему.)
История Гобсека — это рассказ в рассказе, где предварительно с достаточной сдержанностью и краткостью, но очень точно расставлены действующие лица, изображена аудитория, на которую якобы рассчитана повесть. Говорится об их прошлом, положении в свете, прочности имущественного положения, ближайших планах. Все, таким образом, накрепко увязано со временем, корнями уходит в недавние события, опирается на конкретную общественную ситуацию.
Это всегда очень важно у Бальзака: в свете рампы основной персонаж оказывается частью общей картины, потому и суждения о нем всегда отчетливо социально окрашены. Дервиль, виконтесса де Гранлье, Камилла, граф де Борн не соприкасаются непосредственно с Гобсеком, но характер их восприятия личности знаменитого ростовщика должен многое прояснить и в самом образе. Построение сюжета во внешней его основе напоминает китайский шар, состоящий из множества последовательно заключенных в нем меньших шаров: автор представляет нам Дервиля, стряпчий рассказывает о Гобсеке, ростовщик повествует о судьбе своих клиентов.
Свободный поток речи, пересыпанной мудрыми и грустноватыми сентенциями об отношениях, связях, надеждах людей «общества» («Признательность — это долг, который дети не очень охотно принимают по наследству от родителей»), создает ощущение доверительности, сердечной близости рассказчика и читателя.
Бальзак ясно дает понять, что история Гобсека во многом необычная, романтическая история (Дервиль рассказывает «о некоторых романтических обстоятельствах, единственных романтических событиях» своей жизни); гиперболизация служит одной основной цели — обличению чистогана. Даже имя, избранное автором для основного объекта обличения, несет приметы такой романтической гиперболизации: Гобсек — Живоглот.
В то же время в характерной для Бальзака реалистической манере нет и следа романтического субъективизма в изображении героя: первопричиной всех вообще столкновений в области духовной, интеллектуальной, семейной жизни выступает личный, материальный интерес. Действие двигается в сущности не историей персонажей, но конфликтами, общественными по своей природе, само развитие характеров обусловлено воздействиями социальной среды.
Накопительство и ростовщичество Гобсека, в результате которого ничто не упорядочивается, ничто не созидается, а лишь образуется немыслимое сочетание богатств, следствием чего и становится разрушение здоровых начал социальной жизни, крушение людских судеб, антиобщественный характер деятельности финансового капитала — главный объект бальзаковской критики. Монументальная, цельная, гиперболизированная фигура Гобсека - художественный приговор ему.
Приворот является магическим воздействием на человека помимо его воли. Принято различать два вида приворота – любовный и сексуальный. Чем же они отличаются между собой?
По данным статистики, наши соотечественницы ежегодно тратят баснословные суммы денег на экстрасенсов, гадалок. Воистину, вера в силу слова огромна. Но оправдана ли она?
Порча насылается на человека намеренно, при этом считается, что она действует на биоэнергетику жертвы. Наиболее уязвимыми являются дети, беременные и кормящие женщины.
Испокон веков люди пытались приворожить любимого человека и делали это с помощью магии. Существуют готовые рецепты приворотов, но надежнее обратиться к магу.
Достаточно ясные образы из сна производят неизгладимое впечатление на проснувшегося человека. Если через какое-то время события во сне воплощаются наяву, то люди убеждаются в том, что данный сон был вещим. Вещие сны отличаются от обычных тем, что они, за редким исключением, имеют прямое значение. Вещий сон всегда яркий, запоминающийся...
Существует стойкое убеждение, что сны про умерших людей не относятся к жанру ужасов, а, напротив, часто являются вещими снами. Так, например, стоит прислушиваться к словам покойников, потому что все они как правило являются прямыми и правдивыми, в отличие от иносказаний, которые произносят другие персонажи наших сновидений...
Если приснился какой-то плохой сон, то он запоминается почти всем и не выходит из головы длительное время. Часто человека пугает даже не столько само содержимое сновидения, а его последствия, ведь большинство из нас верит, что сны мы видим совсем не напрасно. Как выяснили ученые, плохой сон чаще всего снится человеку уже под самое утро...
Согласно Миллеру, сны, в которых снятся кошки – знак, предвещающий неудачу. Кроме случаев, когда кошку удается убить или прогнать. Если кошка нападает на сновидца, то это означает...
Как правило, змеи – это всегда что-то нехорошее, это предвестники будущих неприятностей. Если снятся змеи, которые активно шевелятся и извиваются, то говорят о том, что ...
Снятся деньги обычно к хлопотам, связанным с самыми разными сферами жизни людей. При этом надо обращать внимание, что за деньги снятся – медные, золотые или бумажные...
Сонник Миллера обещает, что если во сне паук плетет паутину, то в доме все будет спокойно и мирно, а если просто снятся пауки, то надо более внимательно отнестись к своей работе, и тогда...
При выборе имени для ребенка необходимо обращать внимание на сочетание выбранного имени и отчества. Предлагаем вам несколько практических советов и рекомендаций.
Хорошее сочетание имени и фамилии играет заметную роль для формирования комфортного существования и счастливой судьбы каждого из нас. Как же его добиться?
Еще недавно многие полагали, что брак по расчету - это архаический пережиток прошлого. Тем не менее, этот вид брака благополучно существует и в наши дни.
Очевидно, что уход за собой необходим любой девушке и женщине в любом возрасте. Но в чем он должен заключаться? С чего начать?
Представляем вам примерный список процедур по уходу за собой в домашних условиях, который вы можете взять за основу и переделать непосредственно под себя.
Та-а-а-к… Повеселилась вчера на дружеской вечеринке… а сегодня из зеркала смотрит на меня незнакомая тётя: убедительные круги под глазами, синева, а первые морщинки
просто кричат о моём биологическом возрасте всем окружающим. Выход один – маскироваться!
Нанесение косметических масок для кожи - одна из самых популярных и эффективных процедур, заметно улучшающая состояние кожных покровов и позволяющая насытить кожу лица необходимыми витаминами. Приготовление масок занимает буквально несколько минут!
Каждая женщина в состоянии выглядеть исключительно стильно, тратя на обновление своего гардероба вполне посильные суммы. И добиться этого совсем несложно – достаточно следовать нескольким простым правилам.
С давних времен и до наших дней люди верят в магическую силу камней, в то, что энергия камня сможет защитить от опасности, поможет человеку быть здоровым и счастливым.
Для выбора амулета не очень важно, соответствует ли минерал нужному знаку Зодиака его владельца. Тут дело совершенно в другом.
© Все права на статьи принадлежат авторам сайта, если не указано иное.
16 +