Семья и дети
Кулинарные рецепты
Здоровье
Семейный юрист
Сонник
Праздники и подарки
Значение имен
Цитаты и афоризмы
Комнатные растения
Мода и стиль
Магия камней
Красота и косметика
Аудиосказки
Гороскопы
Искусство
Фонотека
Фотогалерея
Путешествия
Работа и карьера

Детский сад.Ру >> Электронная библиотека >>

Славянофильская критика


Кулешов В. И. "История русской критики XVIII—XIX веков"
Учебное пособие для студентов филологических специальных университетов и педагогических институтов.
Москва, «Просвещение», 1972 г.
Публикуется с небольшими сокращениями.
OCR Detskiysad.Ru
Вернуться в оглавление книги...


Славянофилы в своих литературных вкусах и построениях были консервативными романтиками и убежденными противниками критического реализма. Новые противники реализма прошли искусы немецкой философии, и спорить с ними было нелегко. Они сражались, можно сказать, тем же оружием, что и приверженцы реализма.
Среди славянофилов следует различать два поколения. К старшему, основавшему самое учение, относятся И. В. Киреевский, его брат П. В. Киреевский, А. С. Хомяков. К молодому поколению, бравшему доктрину не в целости,- К. С. Аксаков, Ю. Ф. Самарин. Позднее выступивший И. С. Аксаков, собственно, литературным критиком не был.
Первоначально славянофилы сотрудничали в журнале Погодина и Шевырева «Москвитянин» (1841-1845). В 1845 году они самостоятельно выпустили под редакцией И. Киреевского первые три номера этого журнала, а затем ограничивались только ролью сотрудников. Это обстоятельство мешало читателям выделить в своем сознании особую славянофильскую критику: она сливалась в некую единую «москвитянинскую». В 1846 и 1847 годах в целях обособления славянофилы выпустили два своих «Московских литературных и ученых сборника», которые, однако, не оправдали их надежд на успех. В 1852 году аналогичный сборник был запрещен цензурой из-за сочувственной статьи о Гоголе; начались цензурные гонения на славянофилов. В пред-реформенную эпоху славянофилы сумели добиться для себя некоторых свобод: с 1856 по 1860 год, с большими перерывами, они издавали под редакцией А. И. Кошелева журнал «Русская беседа» - основной свой орган. Но и «Русская беседа» успеха не имела, ее направление расходилось с начавшимся общественным подъемом. «Современник» вел решительную борьбу с «Русской беседой». С 1861 по 1865 год И. Аксаков издавал газету «День», нападавшую на нигилистов, материалистов, проповедовавшую антипольские, панславистские идеи, сливавшиеся с шовинизмом «Русского вестника» и «Московских ведомостей» Каткова.
Идеи славянофилов не могли создать художественно ценной литературы. Выделяются лишь отдельные стихотворения Хомякова, К. Аксакова, И. Аксакова. Козырем в конкуренции с прогрессивной реалистической литературой у них был С. Т. Аксаков (отец Константина и Ивана Аксаковых). Но С. Т. Аксаков не был собственно славянофилом, а как писатель-реалист даже противостоял им. Он был другом Гоголя, ценил его как автора «Ревизора» и «Мертвых душ» и порицал «Выбранные места из переписки с друзьями». Именем Гоголя славянофилы явно спекулировали, используя его дружеские отношения с домом Аксаковых. Позднее славянофилы малоуспешно старались привлечь к себе Островского как бытописателя москворецкой старины. Они пытались приспособить к себе «черноземную правду» Писемского, тем более что сам писатель уклонялся от передовых идей и как бы шел навстречу таким желаниям. Пытались они в своем «народном» духе истолковать и «Записки охотника» Тургенева. Но все эти писатели не пошли вместе со славянофилами.
Питаясь не столько собственным положительным литературным опытом, сколько страхом перед реалистическими разоблачениями российской действительности, способствующими переворотам, славянофилы разработали особую систему исторических и эстетических взглядов, которую с методологической стороны можно квалифицировать как консервативный романтизм. Сущность славянофильской доктрины заключалась в идее национального единения всех русских людей в лоне христианской церкви без различия сословий и классов, в проповеди смирения и покорности властям. Все это имело реакционно-романтический, утопический характер. Проповедь идеи «русского народа-богоносца», призванного спасти мир от гибели, объединить вокруг себя всех славян, совпадала с официальной панславистской доктриной Москвы как «третьего Рима».
Но у славянофилов были и настроения недовольства существующими порядками. Царская власть, в свою очередь, не могла терпеть покушения на свои устои даже в туманных рассуждениях славянофилов о необходимости совещательных земских соборов, особенно в заявлениях о необходимости личного освобождения крестьян, в обличениях неправого суда, злоупотреблений чиновничества, чуждых истинно христианской морали. Славянофилы были представителями либерального дворянства, дальновидно начавшего искать выход из тупика, чтобы избежать в России революционных взрывов по западному образцу.
Оппозиционность славянофилов была ограниченной. Писатели-реалисты и подлинные демократы, выносившие на себе главную тяжесть борьбы с самодержавием, критиковали их за ложную народность, утонченную защиту основ существующего строя.
Славянофилы старались возвысить свой престиж за счет того, что после 1848 года западники, пережив разочарование в буржуазном утопическом социализме, стали разрабатывать идеи «русского общинного социализма». Красноречивым примером для них был эмигрант Герцен. Славянофилы давно твердили, что в крестьянской общине сохранился дух подлинной народности, единения классовых интересов. При поверхностном взгляде получалось, что западники пришли на поклон к славянофилам. Известно, что и позднее находились теоретики, которые Чернышевского и народников, разрабатывавших идеи все того же крестьянского «общинного социализма», относили к славянофилам. Но сходство это только кажущееся.
Для славянофилов община - средство сохранения патриархальности, оплот против революционного брожения, средство удержания крестьянских масс в повиновении помещикам, воспитания в них смирения. А для революционных демократов и народников община - форма перехода к социализму, прообраз будущего социалистического труда и общежития. Пусть эта доктрина была утопической, но все же сущность общины и ее назначение трактовались революционными демократами в прямо противоположном по сравнению со славянофилами смысле.
Славянофилы любили выдавать себя за подлинных представителей русской самобытности, народности. Они собирали фольклор, как отголосок идеализировавшегося ими прошлого в жизни народа. Они претендовали на создание особого внеклассового русского искусства взамен русского реализма, который уже существовал. Все это были реакционные утопическо-романтические абстракции. Славянофилы радовались любым проявлениям противоречий в жизни Запада и пытались выдать Россию за оплот нравственных начал, якобы имеющую совсем иную историю, не чреватую революционными потрясениями.
Киреевский - один из основоположников Иван Васильевич славянофильства. С 1828 по 1834 год он выступал как прогрессивный мыслитель, искавший широкую философскую основу для русской критики. Он издавал журнал «Европеец» (1832), который на втором номере был закрыт правительством из-за статей самого издателя «Девятнадцатый век» и «Горе от ума» на Московской сцене». В первой статье Киреевский утверждал, что старые формы философии, гражданского самосознания, общественного устройства Западная Европа уже исчерпала, России же предстоит развить свои, новые формы, используя опыт Запада. В конце статьи Киреевский риторически предлагал самим читателям «сделать выводы» относительно характера просвещения в России. Этого было достаточно, чтобы царь заподозрил Киреевского в проповеди необходимости конституции. «Европеец» был запрещен, а Киреевский взят под наблюдение.
Киреевский в молодости написал несколько замечательных критических статей: «Нечто о характере поэзии Пушкина» («Московский вестник», 1828), «Обозрение русской словесности за 1829 год» («Денница», 1830), уже упомянутые «Горе от ума» на Московской сцене» и «Девятнадцатый век», а также «С%о~з"рёни? русской словесности за 1831 год» («Европеец», 1832), «О стихотворениях Языкова» («Телескоп», 1834).
В статьях проявился незаурядный критический талант Киреевского. Пушкин был доволен его содержательными суждениями. Белинский заимствовал у него несколько важных формулировок: о романтизме, о Пушкине как «поэте действительности».
Вдумчивый, спокойный тон его статей высоко ценил Чернышевский. Верный своему принципу, Киреевский приучал русскую критику искать «общий цвет, одно клеймо» в творчестве разбираемого поэта. И он сам мастерски находил его у Пушкина, Веневитинова, Баратынского, Дельвига, Подолинского, Языкова.
Киреевский устанавливал периодизацию развития творчества Пушкина. Первый период характеризуется влиянием «итальяно-французской школы» и Байрона. Затем наступил «байронический» период. Бытовые сцены в «Онегине», образы Татьяны, Ольги, описание Петербурга, деревни, времен года в соединении с опубликованной тогда сценой в Чудовом монастыре из «Бориса Годунова», по мнению Киреевского, составляют третий, особый, русско-пушкинский период поэзии. Пушкин предстал перед читателями как явление «великое», основное качество которого - соответственность с временем», живое чувство современности. Обоснование достоинств этого самого содержательного периода в творчестве Пушкина Киреевский еще углубил в статье «Обозрение русской словесности за 1831 год».
В обозрении русской словесности за 1829 год Киреевский уже намечал основные периоды русской литературы: ломоносовский, карамзинский, пушкинский. Пушкинский период характеризуется «уважением к действительности», стремлением «воплотить поэзию в действительность».
Эта концепция, пронизанная признанием нарастающих элементов художественной правдивости, входила у Киреевского в емкое понятие «девятнадцатого века», характеристике которого он посвятил специальную статью.
Но уже в этих статьях примешивались рассуждения, из которых позднее выросла славянофильская доктрина Киреевского. Здесь он начинал мыслить «абсолютным способом», альтернативно, взаимоисключающими категориями.
Основы западной цивилизации, говорил Киреевский, определились тремя условиями: христианством, завоеваниями варваров и классическими традициями. Россия восприняла христианство из рук православной Византии, а не из рук развратного, еретического Рима; татары не разрушили Россию и не привили ей своих нравов, а недостаток классических традиций был восполнен Петром I.
Киреевский пока говорил об отличиях русской цивилизации от западноевропейской, но позднее он будет их считать преимуществами. Он уже здесь говорил о «китайской стене», разделяющей Россию и Западную Европу, о важности для нас «понятия, которое мы имеем об отношении русского просвещения к просвещению остальной Европы».
Собственно славянофильская теория родилась в споре И. Киреевского с Хомяковым в 1839 году. Хомяков устно читал в салонах свою статью «О старом и новом», в которой поставил вопрос ребром: была ли прежняя, допетровская Русь лучше России европеизированной? Если была, то следует вернуться к прежним ее порядкам. Киреевский в специальном «Ответе А. С. Хомякову» оспаривал категоричность такой постановки вопроса: «Если старое было лучше теперешнего, из этого еще не следует, чтобы оно было лучше теперь». У Киреевского более тонкая постановка вопроса. Но все же и он склонялся к старому.
Статьи «Ответ А. С. Хомякову», «Обозрение современного состояния литературы» («Москвитянин», 1845), «Публичные лекции проф. Шевырева об истории русской словесности» (там же, 1846) образуют славянофильский период деятельности Киреевского. Здесь яснее обозначились черты его программного славянофильства и резче - нелюбовь к реалистическому направлению, «натуральной школе» и Белинскому. В теоретическом и историко-литературном отношении этот период ниже предыдущего. Толки о философской критике, о единстве и широте литературных концепций почти потеряли свой смысл у Киреевского, потому что все эти понятия теперь получали узкую, утилитарную, антиреалистическую направленность.
Киреевский заранее объявил неинтересной, хотя исторически неизбежной всю ту часть русской литературы, которая так или иначе являлась «повторением» западноевропейской. Она важна только для нас, учеников, а не для мирового общественного сознания. Отрицательно-рационалистическое направление, т. е. критический реализм, пришло к нам с Запада. Гораздо важнее разобраться в «положительном» направлении. Тут Россия действительно может быть оригинальной, никому не подражать и показаться во весь свой рост. Все это напоминало шевыревское деление литературы на «черную» и «светлую». Симпатии Киреевского вполне определились в пользу своего, русского. Запад дает только формальное развитие ума, и только в этом смысле его можно использовать при разработке оригинального содержания.
Киреевскому представлялось, что он борется в России на два фронта. Он не приемлет западный рационализм, «Отечественные записки», критику Белинского, «натуральную школу» и «положительный» казенно-официальный патриотизм журнала «Маяк». На фоне таких контрастов выгодно выделялись славянофилы. Если «Маяк» вульгарно все хвалит, то «Отечественные записки» незаслуженно «стремятся унизить все наши известности, стараясь уменьшить литературную репутацию Державина, Карамзина, Жуковского, Баратынского, Языкова, Хомякова...». Кого же на их место поставил Белинский? Оказывается: И. Тургенева, А. Майкова и Лермонтова. Но ведь никакой ошибки Белинский не совершил бы, если бы даже поступил так. Да и Державина, Карамзина, Жуковского он как раз в это время, в «пушкинских статьях», оценил высоко и верно. Языкова и Хомякова Белинский перед тем критиковал как воинствующих глашатаев славянофильства. Но это совсем другой вопрос.
К последним годам деятельности Киреевского-славянофила относятся статьи: «О характере просвещения Европы и о его отношении к просвещению России» («Московский литературный и ученый сборник на 1852 год»), «О необходимости и возможности новых начал для философии» («Русская беседа», 1856). В этих статьях по-прежнему отвлеченно трактовались понятия «просвещение», «русский», «француз», «немец». Суммарность категорий у Киреевского, их «романтизм» дают знать себя на каждом шагу. Снова он вспоминает три элемента цивилизации: варварство, христианство и классическое наследие, но несколько варьирует свою «триаду», ему теперь важны: особая форма, через которую проникло в Россию христианство, особый вид, в котором перешло к ней древнеклассическое наследство, и, наконец, особые формы государственности. Последнего, явно «верноподданнического» элемента раньше в «триаде» не было. Русская земля якобы не знала завоевателей и завоеванных, насилия власти, все классы населения были проникнуты одним духом, не было стеснительных преимуществ и «мечтательного равенства» (о котором хлопочут социалисты.- В. К.). Только на Западе сложилась сословная и иерархическая пирамида, а в России все основано на общинном духе, убеждениях и мнениях, а не на праве и законах. Но рисуемая Киреевским идиллия лишь подтверждала общепринятое мнение о господстве в царской России беззакония, отсутствии всяких гарантий для личности, полном произволе власти. Об этом писал Белинский в знаменитом письме к Гоголю.
В последней своей статье - «О новых началах философии»- Киреевский откровенно расписался в приверженности учению отцов церкви, уже не веря ни в одну из философских систем. «Жалкая работа - сочинять себе веру», - говорил Киреевский, но он все же ее сочинял. Славянофилы добровольно шли в лоно церкви, смирялись с властью, проиграв все битвы со своими противниками.
Алексей Степанович Хомяков (1804-1860). Хомяков стоял дальше от литературной критики, чем И. Киреевский. Хомяков писал стихи, пьесы, изредка критические отзывы, но главные его труды касались философских вопросов, поземельных отношений в России, проблем реформы, межславянской солидарности, славянофильского учения о самобытных путях России.
В статье «О старом и новом» (1839) Хомяков в наиболее резкой форме выразил основы своего учения. Нисколько не скрывая отсталости России, автор считал, что причиной тому являются петровские реформы, оторвавшие Россию от ее прошлого, изменившие ее самобытный путь развития. Теперь пора об этом вспомнить, так как западные пути Хомяков считает пройденными: Запад находится накануне катастрофы.
Обидой на русское самоуничижение и на западное высокомерие пронизаны две статьи Хомякова: «Мнение иностранцев об России» («Москвитянин, 1845) и «Мнение русских об иностранцах» («Московский сборник на 1846 год»). Образцовой страной, умеющей хранить патриархальность, была для него Англия («Письмо об Англии», 1848). Хомяков посетил Англию в 1847 году, и она полюбилась ему своим «торийским» духом: «тут вершины, да зато тут и корни». Хомяков находит даже сходство между Москвой и Лондоном: «в обоих жизнь историческая еще впереди». Впрочем, Хомяков заходил слишком далеко: он считал, что само слово «англичане» происходит от славянского «угличане».
В программном предисловии к первому номеру «Русской беседы» в 1856 году, ничему не научившись на опыте поражения в Крымской войне, Хомяков снова и снова призывал «пересмотреть все те положения, все те выводы, сделанные западною наукою, которым мы верили так безусловно».
Много раз по разным поводам Хомяков возвращался к оценке немецкой философии от Канта до Фейербаха и приходил к тем же выводам, что и И. Киреевский: это крайнее выражение западного «рационализма» и «анализа», «рассудочная» школа, зашедшая в тупик. Одним из криминалов объявлялось то, что Гегель сам приготовил переход к философскому материализму, т. е., согласно Хомякову, вообще к ликвидации философии. Хомякову удается отметить несколько действительных натяжек у Гегеля: его «неограниченный произвол ученого систематика», когда «формула факта признается за его причину». Но все дело в том, что Хомяков не приемлет учения Гегеля о причинности и необходимости. Самому Шеллингу, к которому он явно испытывал симпатии как к «воссоздателю целостного духа», пришедшему к «философии веры», бросается упрек в том, что он, Шеллинг,- слишком рассудочный философ. Славянофилы упрекали Гегеля и материалистов, в частности Фейербаха, в ликвидации философии, но сами они действительно ликвидировали ее, ибо где начинается вера, там кончается всякое доверие к человеческому разуму, к философии. Философия становится служанкой богословия. Хомяков так и говорил: «...есть возможность более полной и глубокой философии, которой корни лежат в познании веры православия».
Как литературный критик Хомяков выступал всегда с одной «вечной» темой: возможна ли русская художественная школа? Сам вопрос возникал как бы в пылу полемики с «натуральной школой». Одной школе хотелось противопоставить другую школу. Но где было взять «свою» школу? «Натуральную школу» Хомяков отрицал как результат западного влияния.
В специальной статье «О возможности русской художественной школы» («Московский сборник на 1847 год») Хомяков заявил, что никакой русской школы не может быть, пока «жизненное начало утрачено нами» из-за «прививного ложного полузнания». О «русской школе» вообще, о «разуме» вообще, о «жизненном начале» вообще, о «народности» вообще говорил Хомяков в этой статье.
Но он стремился, вслед за Шевыревым, хотя бы по кусочкам, ценой натяжек собрать некое подобие зарождающейся русской школы в искусстве. Это видно из его тенденциозных и лишь местами справедливых разборов произведений разных видов искусств: оперы Глинки «Жизнь за царя» («Иван Сусанин»), картины А. Иванова «Явление Христа народу», отзывов о Гоголе, Веневитинове, С. Аксакове, Л. Толстом. С пафосом Хомяков утверждал, что для подлинно русских художников обязательно быть «вполне русским» и «жить вполне русской жизнью». Хомякова прельщает патетический финал оперы Глинки, «медью колоколов с сорока сороков» славящий единство русской земли, как благовест будущего всечеловеческого братства. Далекий план, на котором у Иванова поставлена фигура Христа,- проявление чисто византийско-русской плоскостной иконописи, избегавшей объемной чувственности католического искусства. «Никогда вещественный образ,- говорит Хомяков о картине Иванова,- не облекал так прозрачно тайну мысли христианской...» Созерцать картину Иванова - не только наслаждение, «это происшествие в жизни».
Естественно, что Хомяков не был согласен с теорией «чистого искусства», он стоял за тенденциозное искусство в духе славянофилов и поэтому казнил односторонне-отрицательную по своему духу драму Писемского «Горькая судьбина», отвергал традиционные похвалы критиков С. Т. Аксакову за «объективность» его творчества. Сущность этого писателя, разъяснял Хомяков, вовсе не в объективности, вообще «недоступной человеку». Сущность аксаковского творчества в том, что «он первый из наших литераторов взглянул на нашу жизнь с положительной, а не с отрицательной точки зрения». Положительность, по Хомякову, характеризуется отсутствием сатиры. В этом и заключается сущность «русской» школы в искусстве. Хомяков признавал право искусства на социальное обличение, но ограничивал его только сатирой на «типы пороков», а не на «частные лица». В этом смысле он хвалил обличительный дух рассказа Л. Толстого «Три смерти».
Здравая идея о «русской школе» в искусстве искажалась Хомяковым до абсурда и погибала, не найдя своего прогрессивного обоснования. А ведь школа в действительности была - школа реализма, но она вызывала неприязнь у Хомякова.
Константин Аксаков по справедливости считался «передовым бойцом славянофильства» (С. А. Венгеров). Запомнилась современникам его юношеская дружба с Белинским по кружку Станкевича и затем резкий разрыв с ним. Особенно ожесточенное столкновение между ними произошло в 1842 году по поводу «Мертвых душ».
К. Аксаков написал на выход «Мертвых душ» брошюру «Несколько слов о поэме Гоголя «Похождения Чичикова, или Мертвые души»- (1842). Белинский, также откликнувшийся (в «Отечественных записках») на произведение Гоголя, затем написал полную недоумений рецензию на брошюру Аксакова. Аксаков ответил Белинскому в статье. «Объяснение по поводу поэмы Гоголя «Похождения Чичикова, или Мертвые души» («Москвитянин»). Белинский, в свою очередь, написал беспощадный разбор ответа Аксакова в статье под названием «Объяснение на объяснение по поводу поэмы Гоголя «Похождения Чичикова, или Мертвые души». Затушевывая значение реализма и сатиры в произведении Гоголя, Аксаков сосредоточился на подтексте произведения, ее жанровом обозначении как «поэмы», на пророческих посулах писателя изобразить отрадные картины русской жизни. Аксаков выстроил целую концепцию, в которой, по существу, Гоголь объявлялся Гомером русского общества, а пафос его произведения усматривался не в отрицании существующей действительности, а в ее утверждении. Аксаков явно хотел приспособить Гоголя к славянофильской доктрине, т. е. превратить его в певца «положительных начал», «светлой стороны» действительности.
Гомеровский эпос в последующей истории европейских литератур утратил свои важные черты и обмелел, «снизошел до романов и, наконец, до крайней степени своего унижения, до французской повести». И вдруг, продолжает Аксаков, возникает эпос со всею глубиною и простым величием, как у древних,- является «поэма» Гоголя. Тот же глубокопроникающий и всевидящий эпический взор, то же всеобъемлющее эпическое созерцание. Напрасно затем в полемике Аксаков доказывал, что у него нет прямого уподобления Гоголя Гомеру. Оно есть, и оно очень закономерно для славянофилов. Недаром они рекламировали в 40-х годах перевод Жуковским «Одиссеи» Гомера, якобы имеющий значение здорового противовеса современной, погрязшей в критицизме «натуральной школе».
Аксаков указывал на внутреннее свойство таланта самого Гоголя, стремящегося связывать в стройные гармонические картины все впечатления от русской жизни. Мы знаем, что такое субъективное стремление у Гоголя было и, отвлеченно говоря, славянофильская критика правильно на него указывала. Но это наблюдение тут же обесценивалось ими начисто, поскольку такое «единство» или такая «эпическая гармоничность» таланта Гоголя были призваны в их глазах уничтожить Гоголя-реалиста. Эпичность убивала в Гоголе сатирика - обличителя жизни. Аксаков готов отыскивать «человеческие движения» в Коробочке, Манилове, Собакевиче и тем самым облагородить их как временно заблудившихся людей. Носителями русской субстанции оказывались примитивные крепостные люди, Селифан и Петрушка.
Белинский высмеивал все эти натяжки и стремления уподобить героев «Мертвых душ» героям Гомера. По заданной самим же Аксаковым логике Белинский с сарказмом провел напрашивающиеся параллели между героями: «Если так, то, конечно, почему бы Чичикову не быть Ахиллом русской «Илиады», Собакевичу - Аяксом неистовым (особенно во время обеда), Манилову - Александром Парисом, Плюшкину - Нестором, Селифану - Автомедоном, полицеймейстеру, отцу и благодетелю города,- Агамемноном, а квартальному с приятным румянцем и в лакированных ботфортах - Гермесом?..».
Славянофилы всегда претендовали на особенное, как им казалось, наиболее глубокое понимание Гоголя. Они подчеркивали, что знают Гоголя «изнутри», видят за маской юмориста и сатирика того, «второго» Гоголя, который ускользает от взгляда непосвященных и является истинным. Белинский, видевший в Гоголе главное, т. е. реалиста, действительно, до выхода «Мертвых душ» и даже, точнее, до полемики с К. Аксаковым не задавался вопросом о «двойственности» Гоголя и оставлял в тени проповеднические «замашки» писателя. Правда, уже «Рим», как показывает его письмо к Гоголю от 20 апреля 1842 года, т. е. за месяц до выхода в свет «Мертвых душ», насторожил Белинского - он пожелал писателю «душевной ясности». Добавим еще, что только Чернышевский позднее, опираясь на опубликованные письма и второй том «Мертвых душ», глубоко разобрался в противоречиях Гоголя. Но славянофилы тут ни при чем, они с самого начала упускали главное - отрицали социальное значение и реализм творчества Гоголя. Они придавали решающее значение тому внутреннему стремлению воспеть «несметные богатства» духа русского, которое у Гоголя было.
Чтобы сопоставление Гоголя с Гомером выглядело не слишком одиозным, Аксаков выдумал сходство между ними еще «по акту создания». Заодно на равную ногу поставил он с ними и Шекспира. Но что такое «акт создания», «акт творчества»? Это надуманная, чисто априорная категория, цель которой - запутать вопрос. Кто и как измерит этот акт? Белинский предлагал вернуться к категории содержания: оно-то, содержание, и должно быть исходным материалом при сравнении одного поэта с другим. Но уже было доказано, что у Гоголя нет ничего общего с Гомером в области содержания.
В разгар нового тура полемики славянофилов с «натуральной школой» в 1847 году Аксаков выступил с «Тремя критическими статьями» в «Московском литературном и ученом сборнике» под псевдонимом «Имрек».
Аксаков подверг критическому разбору «Петербургский сборник», изданный Некрасовым. Предвзятость мнений сквозит у Аксакова в каждом абзаце. Роман Достоевского «Бедные люди» назван произведением подражательным по отношению к Гоголю, «не художественным», «лишенным искренности», испорченным филантропической тенденцией. Впечатление от романа «Бедные люди», говорит Аксаков, «тяжелое», Достоевский «не художник и не будет им».
Аксаков начинал выискивать трещины у «натуральной школы». Может быть, по личным московским салонным симпатиям, еще не разобравшись в истинном духе его мыслей, Аксаков весьма доброжелательно отзывался об Искандере (Герцене), авторе «Капризов и раздумий». Да и сама эта вещь еще не выдавала вполне антиславянофильства Герцена. Разруганный за «Помещика» Тургенев так же был обласкан Аксаковым в специальном примечании, в котором он откликался на появление в «Современнике» рассказа «Хорь и Калиныч». «Вот что значит прикоснуться к земле и к народу! - восклицал по-своему довольный этим рассказом Аксаков,- в миг дается сила!.. Дай бог Тургеневу продолжать по этой дороге». Аксаков тщетно хотел приблизить народные рассказы Тургенева к славянофильству.
О статье Белинского «Мысли и заметки о русской литературе», помещенной в «Петербургском сборнике», Аксаков отозвался неприязненно, но в развернутую полемику вступать побоялся. Он отметил только противоречие у Белинского: прежде критик говорил о непереводимости чрезвычайно оригинального стиля Гоголя на иностранные языки, а теперь радовался, что Гоголя перевели во Франции. Обрадовало Аксакова другое высказывание Белинского - о том, что в будущем Россия, кроме «победоносного меча», положит на весы европейской жизни еще и «русскую мысль». Но это высказывание у Белинского имело совсем другое значение, чем славянофильские упования на особую миссию России, их толки об обособленной от всего мира «русской мысли», «русской науке». Белинский говорил о другом: о способности России внести свой вклад в духовную сокровищницу человечества. В критическом методе Аксакова чувствовались следы изучения диалектики; он, как и ранний Белинский, сначала выводил явление «отвлеченно», а потом «прилагал» теорию к фактам. В отличие от И. Киреевского, любившего в диалектике момент покоя, Аксаков любил момент движения, он считал, что «односторонность есть рычаг истории», т. е., как сказал бы Белинский, «идея отрицания», «борьба противоположностей» есть рычаг истории. Такой метод Аксаков применил в своей монографии «М. В. Ломоносов в истории русской литературы и русского языка», защищенной в 1847 году в качестве магистерской диссертации. Здесь метод вступал далее в противоречие с доктриной. Ведь, согласно славянофилам, реформы Петра I исказили русскую народность. Следовательно, и Ломоносов, введший по немецкому образцу новое стихосложение в России, начавший писать придворные оды, направил русскую литературу по ложному пути. Но Аксаков пытается сначала выстроить диалектическую «триаду» и в ее свете оценить роль Ломоносова. По этой триаде реформы Петра I, при всей их односторонности, были исторически «необходимым моментом» развития России. И «явление Ломоносова в нашей литературе есть также необходимый момент».
Последующие критические выступления К- Аксакова-«Опыт синонимов. Публика - народ» («Молва», 1851) и другие - были малооригинальными. В «Обозрении современной литературы» («Русская беседа», 1857), «Обозрении современных журналов» («Молва», 1857), статье «Наша литература» («День», 1861) он то хвалил «Губернские очерки» Щедрина, почувствовав в них какой-то родственный себе «русский дух», то проклинал их, когда увидел, что Щедрин - совсем не тот писатель, за которого он его принимал. В последние годы К. Аксаков пропагандировал «положительное» направление творчества малодаровитой писательницы Н. С. Кохановской (Соханской). Все это делалось из желания любой ценой поддержать авторитет славянофильства.
Политический смысл позиций славянофильства вполне выявился в «Записке о внутреннем состоянии России», представленной К. Аксаковым императору Александру II в 1855 году и опубликованной только в 1881 году (в газете «Русь»). К. Аксаков обращал внимание нового царя на «угнетательскую систему» в России, взяточничество, произвол. Внутренний разлад, прикрываемый «бессовестной ложью» правительства и «верхов», отделил их от «народа», в результате чего в народе нет «доверия» к правительству. Надо «понять Россию,- призывал Аксаков молодого царя,- и возвратиться к русским основам». У России только одна опасность - «если она перестанет быть Россиею».
Самарин был моложе основателей славянофильства и производил впечатление человека свободного в обращении с их доктринами. Из многочисленных его работ к истории критики относятся, собственно, только две статьи: отзыв о повести В. А. Соллогуба «Тарантас» («Московский сборник на 1846 год») и «О мнениях «Современника», исторических и литературных» («Москвитянин», 1847, № 2). Обе подписаны буквами «М. З. К.».
Самарин пытался уверять, что славянофилы вовсе не требуют возвращения к допетровской Руси, они вовсе не отрицают развития на Руси принципа личности. И при Алексее Михайловиче были уже западные влияния, и Илья Муромец, и Чурила Пленкович - чем не удальцы и не «личности». Но эти натяжка Самарина никого убедить не могли.
В отзыве о «Тарантасе» Соллогуба он проявил утонченность суждений, которая и заставила Белинского, перед тем также писавшего о «Тарантасе», назвать его статью «умной содержанием и мастерским изложением» («Взгляд на русскую литературу 1846 года»). В статье Самарина Белинскому могло понравиться то, что автор не старался возвысить славянофильские добродетели ни одного, ни другого из героев «Тарантаса». И степной помещик Василий Иванович - слишком упрощенный экземпляр исконно русских начал, и славянофильствующий Иван Васильевич, наглядевшийся на Европу во время путешествия, оказался слишком ненадежным, почти пародийным пропагандистом славянофильского учения. Все это могло казаться Белинскому похожим на шарж, близким его собственной интерпретации соллогубовского «Тарантаса»; ведь Белинский прозрачно намекал, что герой Иван Васильевич - это Иван Васильевич Киреевский... Но Самарин и не думал искать в «Тарантасе» пародии, он просто всерьез упрекал героев повести в никчемности, а автора - в поверхностном отношении к серьезным вопросам.
Никаких иллюзий относительно позиций Самарина в статье «О мнениях «Современника», исторических и литературных» у Белинского уже не было. Самарин выступал открытым противником «натуральной школы» и пытался, в отличие от Хомякова, толковать не о ее невозможности, а о внутренних противоречиях между ее «пророками», о противоречиях между Гоголем и его учениками. Выпад Самарина был тем более коварным, что он, казалось, строился на фактах и преследовал цель реабилитировать Гоголя после выхода книги «Выбранные места из переписки с друзьями». Белинский парировал выпад Самарина в статье «Ответ «Москвитянину». В письме к К. Д. Кавелину 22 ноября 1847 года Белинский объяснял резкий тон своего «Ответа «Москвитянину»: «Поверьте, что в моих глазах г. Самарин не лучше г. Булгарина, по его отношению к натуральной школе...»
В чем же суть выпада Самарина? В обновленном «Современнике», который с января 1847 года стал выходить под негласной редакцией Н. А. Некрасова и И. И. Панаева, были теперь сосредоточены основные силы «натуральной школы», здесь же сотрудничал и Белинский. Но цензура не разрешила Некрасову и Панаеву издавать «Современник» под своими именами. Тогда редакции пришлось пойти на компромисс: она пригласила в качестве ответственного редактора профессора Петербургского университета А. В. Никитенко, не чуждого литературных интересов и одновременно служившего в цензурном комитете. Никитенко был известен своим либерализмом: это он разрешил с некоторыми переделками опубликовать «Мертвые души» Гоголя. Некрасов и Панаев намеревались использовать Никитенко в качестве ширмы.
В первом номере «Современника» за 1847 год были помещены две программные статьи: статья Белинского «Взгляд на русскую литературу 1846 года» и статья Никитенко «О современном направлении русской литературы». Статьи не только по качеству, но и по некоторым установкам противоречили одна другой. Самарин это тотчас заметил и попытался использовать в борьбе с «натуральной школой». Кстати, Белинский только из тактических целей в «Ответе «Москвитянину» старался затушевать свои расхождения с Никитенко, взять под свою защиту ответственного редактора «Современника». Но в самой редакции уже назревали противоречия, и Никитенко вскоре вынужден был уйти из «Современника».
Самарин не без удовлетворения отметил, что Никитенко - весьма двусмысленный сторонник «натуральной школы», хотя номинально и возглавляет «Современник». Действительно, Никитенко лишь повторял вслед за Белинским, что литература должна иметь определенное направление и что в современной русской литературе хотя и нет талантов, равных Гоголю, все же «отстоялись и улеглись жизненные начала дальнейшего развития и деятельности». Но Никитенко выражал недовольство тем, что «натуральная школа» односторонне изображает русскую действительность, нарушает «вечные законы искусства». Совершенно в духе писаний самих славянофилов Никитенко утверждал: «Ежели есть у нас и Ноздревы, и Собакевичи, и Чичиковы, то рядом с ними есть помещики, чиновники, выражающие нравами своими прекрасные наследственные качества своего народа с принятыми и усвоенными ими понятиями мира образованного...».
Используя упреки «натуральной школе» в односторонности, Самарин от себя заострил некоторые мысли Никитенко, выбрав из его статьи много скрытых и явных выпадов против «натуральной школы».
Отметим попутно, что именно Самарин превратил обозначение метода «натуральной школы» в термин «натурализм», тогда как Белинский этот термин в такой редакции еще не употреблял, хотя и не увидел в нем злостного искажения самого понятия «натуральное изображение жизни». Однако термин «натурализм» не удержался в тогдашней критике и возник позднее, уже совсем в другой связи.
Главный грех «натуральной школы» Самарин видел в том, что она переняла у Гоголя только его односторонность, одно содержание. Она основана на «двойном подражании»: берет содержание не из жизни, а у Гоголя, и то не вполне.
Поскольку славянофилы уже не раз сталкивались с Белинским на почве высказанной им формулы: «...надо отвергать все национальное, в чем нет человеческого», то Самарин решил побороться и здесь. Он спрашивал: кто же нам объяснит, в чем, собственно, состоит это человеческое? Для одного оно в одном, для другого в другом. «С вопросом: что есть общечеловеческое и как отличить его от национального спор только что начнется». Но Самарин не отвечал на поставленный вопрос, он только пугал трудностями его решения, а на деле расписывался в симпатиях к старой Руси, что было уже не ново. В том и состояла сущность давно начавшейся борьбы лагерей вокруг этого вопроса, что ими давались различные ответы на него. История показала, кто был прав. Под человечностью и истинностью отношений славянофилы подразумевали патриархальность, отсталые общественные формы, смирение народа и подчинение предрассудкам, идеализацию церкви и власти. В этом и заключалась их реакционность.
Белинский под человечностью подразумевал коренные социальные перемены в России, о сущности которых оп говорит во всех своих статьях и в «Письме к Н. В. Гоголю». В выступлениях против реалистического направления целиком раскрывалась консервативность славянофильства.




Популярные статьи сайта из раздела «Сны и магия»


.

Магия приворота


Приворот является магическим воздействием на человека помимо его воли. Принято различать два вида приворота – любовный и сексуальный. Чем же они отличаются между собой?

Читать статью >>
.

Заговоры: да или нет?


По данным статистики, наши соотечественницы ежегодно тратят баснословные суммы денег на экстрасенсов, гадалок. Воистину, вера в силу слова огромна. Но оправдана ли она?

Читать статью >>
.

Сглаз и порча


Порча насылается на человека намеренно, при этом считается, что она действует на биоэнергетику жертвы. Наиболее уязвимыми являются дети, беременные и кормящие женщины.

Читать статью >>
.

Как приворожить?


Испокон веков люди пытались приворожить любимого человека и делали это с помощью магии. Существуют готовые рецепты приворотов, но надежнее обратиться к магу.

Читать статью >>





Когда снятся вещие сны?


Достаточно ясные образы из сна производят неизгладимое впечатление на проснувшегося человека. Если через какое-то время события во сне воплощаются наяву, то люди убеждаются в том, что данный сон был вещим. Вещие сны отличаются от обычных тем, что они, за редким исключением, имеют прямое значение. Вещий сон всегда яркий, запоминающийся...

Прочитать полностью >>



Почему снятся ушедшие из жизни люди?


Существует стойкое убеждение, что сны про умерших людей не относятся к жанру ужасов, а, напротив, часто являются вещими снами. Так, например, стоит прислушиваться к словам покойников, потому что все они как правило являются прямыми и правдивыми, в отличие от иносказаний, которые произносят другие персонажи наших сновидений...

Прочитать полностью >>



Если приснился плохой сон...


Если приснился какой-то плохой сон, то он запоминается почти всем и не выходит из головы длительное время. Часто человека пугает даже не столько само содержимое сновидения, а его последствия, ведь большинство из нас верит, что сны мы видим совсем не напрасно. Как выяснили ученые, плохой сон чаще всего снится человеку уже под самое утро...

Прочитать полностью >>


.

К чему снятся кошки


Согласно Миллеру, сны, в которых снятся кошки – знак, предвещающий неудачу. Кроме случаев, когда кошку удается убить или прогнать. Если кошка нападает на сновидца, то это означает...

Читать статью >>
.

К чему снятся змеи


Как правило, змеи – это всегда что-то нехорошее, это предвестники будущих неприятностей. Если снятся змеи, которые активно шевелятся и извиваются, то говорят о том, что ...

Читать статью >>
.

К чему снятся деньги


Снятся деньги обычно к хлопотам, связанным с самыми разными сферами жизни людей. При этом надо обращать внимание, что за деньги снятся – медные, золотые или бумажные...

Читать статью >>
.

К чему снятся пауки


Сонник Миллера обещает, что если во сне паук плетет паутину, то в доме все будет спокойно и мирно, а если просто снятся пауки, то надо более внимательно отнестись к своей работе, и тогда...

Читать статью >>




Что вам сегодня приснилось?



.

Гороскоп совместимости



.

Выбор имени по святцам

Традиция давать имя в честь святых возникла давно. Как же нужно выбирать имя для ребенка согласно святцам - церковному календарю?

читать далее >>

Календарь именин

В старину празднование дня Ангела было доброй традицией в любой православной семье. На какой день приходятся именины у человека?

читать далее >>


.


Сочетание имени и отчества


При выборе имени для ребенка необходимо обращать внимание на сочетание выбранного имени и отчества. Предлагаем вам несколько практических советов и рекомендаций.

Читать далее >>


Сочетание имени и фамилии


Хорошее сочетание имени и фамилии играет заметную роль для формирования комфортного существования и счастливой судьбы каждого из нас. Как же его добиться?

Читать далее >>


.

Психология совместной жизни

Еще недавно многие полагали, что брак по расчету - это архаический пережиток прошлого. Тем не менее, этот вид брака благополучно существует и в наши дни.

читать далее >>
Брак с «заморским принцем» по-прежнему остается мечтой многих наших соотечественниц. Однако будет нелишним оценить и негативные стороны такого шага.

читать далее >>

.

Рецепты ухода за собой


Очевидно, что уход за собой необходим любой девушке и женщине в любом возрасте. Но в чем он должен заключаться? С чего начать?

Представляем вам примерный список процедур по уходу за собой в домашних условиях, который вы можете взять за основу и переделать непосредственно под себя.

прочитать полностью >>

.

Совместимость имен в браке


Психологи говорят, что совместимость имен в паре создает твердую почву для успешности любовных отношений и отношений в кругу семьи.

Если проанализировать ситуацию людей, находящихся в успешном браке долгие годы, можно легко в этом убедиться. Почему так происходит?

прочитать полностью >>

.

Искусство тонкой маскировки

Та-а-а-к… Повеселилась вчера на дружеской вечеринке… а сегодня из зеркала смотрит на меня незнакомая тётя: убедительные круги под глазами, синева, а первые морщинки просто кричат о моём биологическом возрасте всем окружающим. Выход один – маскироваться!

прочитать полностью >>
Нанесение косметических масок для кожи - одна из самых популярных и эффективных процедур, заметно улучшающая состояние кожных покровов и позволяющая насытить кожу лица необходимыми витаминами. Приготовление масок занимает буквально несколько минут!

прочитать полностью >>

.

О серебре


Серебро неразрывно связано с магическими обрядами и ритуалами: способно уберечь от негативного воздействия.

читать далее >>

О красоте


Все женщины, независимо от возраста и социального положения, стремятся иметь стройное тело и молодую кожу.

читать далее >>


.


Стильно и недорого - как?


Каждая женщина в состоянии выглядеть исключительно стильно, тратя на обновление своего гардероба вполне посильные суммы. И добиться этого совсем несложно – достаточно следовать нескольким простым правилам.

читать статью полностью >>


.

Как работает оберег?


С давних времен и до наших дней люди верят в магическую силу камней, в то, что энергия камня сможет защитить от опасности, поможет человеку быть здоровым и счастливым.

Для выбора амулета не очень важно, соответствует ли минерал нужному знаку Зодиака его владельца. Тут дело совершенно в другом.

прочитать полностью >>

.

Камни-талисманы


Благородный камень – один из самых красивых и загадочных предметов, используемых в качестве талисмана.

Согласно старинной персидской легенде, драгоценные и полудрагоценные камни создал Сатана.

Как утверждают астрологи, неправильно подобранный камень для талисмана может стать причиной страшной трагедии.

прочитать полностью >>

 

Написать нам    Поиск на сайте    Реклама на сайте    О проекте    Наша аудитория    Библиотека    Сайт семейного юриста    Видеоконсультации    Дзен-канал «Юридические тонкости»    Главная страница
   При цитировании гиперссылка на сайт Детский сад.Ру обязательна.       наша кнопка    © Все права на статьи принадлежат авторам сайта, если не указано иное.    16 +