«...внедрение коллективности должно занимать видное место в коммунистическом воспитании. Я имею в виду здесь не теоретические основы коллективизма, а ...создание таких условий, при которых коллективность составляла бы неотъемлемую часть наших привычек, норм поведения, чтобы действия эти совершались не только обдуманно, сознательно, а вытекали инстинктивно, органически». М. И. КАЛИНИН
ВОСПИТАНИЕ ПРИВЫЧКИ ПРАВИЛЬНО ПОСТУПАТЬ
В. И. Ленин подчеркивал недопустимость разрыва между теорией и практикой, что, по его мнению, было самой отвратительной чертой старого буржуазного общества. Любая черта коммунистического характера должна составлять неотъемлемую часть наших привычек. Такое соединение теории и практики коммунистического воспитания может быть достигнуто только тогда, когда любое нравственное положение, даже совершенно ие подлежащее сомнению, мы будем сопровождать постоянными упражнениями в обстановке реальной общественной жизни. Нельзя допускать, чтобы словесному воспитанию придавалось превалирующее значение. «Самое упорное натаскивание человека на похвальных мыслях и знаниях - пустое занятие...- указывал Макаренко. - По нашему глубокому убеждению, широко принятое у нас словесное воспитание, т. е. бесконечное разглагольствование о разных хороших вещах, без сопровождающей гимнастики поведения, есть самое преступное вредительство. Сознание, не построенное на опыте, на деле прежде всего слабосильно, во-вторых, одиноко, не способно творить никакую практику - это то, что для нашего общества наиболее опасно» (1). В этом и заключается разрыв между теорией и практикой воспитания. Правильное разрешение многих проблем коммунистической морали требует больших поисков, анализа проблем. Но этого
---------------------------------
1. А. С. Макаренко, Соч., т. 2, стр. 181-182.
---------------------------------
мало. «Еще нужно так привыкнуть к новым требованиям навой нравственности, чтобы соблюдать эти требования, уже не обременяя наше сознание каждый раз отдельными поисками...» (1). «Поведение,- указывал Макаренко, - есть очень сложный результат не одного сознания, но и знания, силы, привычки, ухватки, приспособленности, смелости, здоровья и, самое главное, - социального опыта». (2) И задача воспитания - воспитывать не только правильное, разумное отношение к вопросам поведения, но и правильные привычки, т. е. такие, «привычки, когда мы поступали бы правильно вовсе не потому, что сели и подумали, а потому, что иначе мы не можем, потому, что мы так привыкли» (3). Глубоко рзакрывает Макаренко возможность противоречия между сознанием и привычным поведением. Самой точной проверкой сознания считает он «поступок по секрету». Очень часто человек сознает, как нужно поступить, а когда приходится действовать, он поступает иначе, в особенности в тех случаях, когда нет свидетелей. Антон Семенович рассказывает, как порою кто-то вз воспитанников позволял себе в грязной обуви пройти по натертому до блеска паркету, оставляя на нем следы. Казалось бы, пустяковый случай, но ничто так не возмущало Антона Семеновича, как эти грязные следы. Ведь их, может быть, сделал тот лучший коммунар, который сам требовал от других правильного поведения, и вот, когда он остался наедине, «он плюнул на работу своих товарищей, на свой собственный уют, на свою эстетику и красоту потому, что никто не видел» (4). Макаренко приводит пример, как какой-то молодой человек вытащил девушку из горящего дома и тут же скрылся. Такой поступок, совершенный во имя идеи, правды и долга перед самим собою, является поступком идеальным. Антон Семенович так рассказывает о своих наблюдениях за поведением коммунаров в трамвае. «Вот сидит коммунар. Он меня не видит. Смотрю, в трамвай входит человек, коммунар осторожно сдвинулся с места, чтобы никто не заметил, ушел в сторону... Вот, товарищи, поступок здоровый, красивый поступок. Сделать для себя, ради идеи, принципа - это уже трудно...» (5). Трудно научиться так поступать, и воспитание такой привычки к правильным поступкам тоже очень трудное дело. Трудное, но необходимое. Нельзя прививать правильные представления о том, что нужно делать, не воспитывая привычки так делать.
-------------------------------------
1. А. С. Макаренко, Соч., т. 5, стр. 422. 2. Там же, т. 4, стр. 337.
3. Там же, т. 5, стр. 422. 4. Там же, стр. 423. 5. Там же, стр. 422-423.
-------------------------------------
В. И. Ленин указывал: «...достигнутым надо считать только-то, что вошло в культуру, в быт, в привычки» (1). И Макаренко требовал, чтобы «детская жизнь была организована как опыт, воспитывающий определенную группу привычек» (2). Единственный путь воспитания привычки к разнообразным солидарным движениям - упражнение в поведении, а «гимнастическим залом для таких упражнений должен быть наш советский коллектив, наполненный такими трапециями и параллельными брусьями, которые нам сейчас нужны» (3). Сравнение воспитания привычки с гимнастикой, которое делает Макаренко, может породить неправильное представление в «механическом» характере тренировки. Но это лишь внешний момент. По существу же Макаренко затрагивает важнейшую идейную сторону советской педагогики, давая ей совершенно правильное марксистское обоснование. Сущность этого обоснования заключается в том, что прежде всего общественное бытие, практика определяют общественное сознание. В этом смысле общественной практике и надо отдать предпочтение. Известно, что и сознание оказывает определенное влияние на бытие. Но влияние это - вторичного порядка. Таким образом, Макаренко лишь переложил на язык педагогики общеизвестное положение Маркса. Между тем и до сих пор есть попытки объявить несостоятельными методические положения Макаренко о воспитании правильного поведения, привычки. Необходимость упражнения в правильном поведении иногда противопоставляют «работе над сознанием», утверждал, что выдвижение на первый план организации жизненной практики детей якобы свидетельствует о забвении первенствующей роли педагога в «работе над сознанием». Порочность такой постановки вопроса станет абсолютно ясной, если проанализировать, как на практике Макаренко осуществлял воспитание привычек. Дело в том, что в «тренировке» правильного поведения воспитанника при условии его жизни и деятельности, как члена коллектива, сознание не устраняется, а наоборот, пробуждается и участвует в воспитании. Именно в этой практической деятельности воспитаннина и происходит самая действенная «работа над сознанием». И в этом смысле привычка - это продукт сознания, подвергающегося воздействию общественного бытия воспитанника. Творческая мысль педагогического персонала должна «организовать коллектив так, чтобы воспитывались действительные, не воображаемые, а настоящие, реальные качества личности» (4).
-------------------------------------
1. В. И. Ленин, Соч., т. 33, стр. 446.
2. А. С . Макаренко, Соч., т. 5, стр. 280.
3. Там же, т. 7, стр. 424.
4. Там же, т. 5, стр. 283.
-------------------------------------
В последние годы своей работы в коммуне Антон Семенович, назначая старшим любого коммунара в любом коллективе, был уверен, что этот коммунар будет блестяще руководить, так как у наго была воспитана привычка к правильным поступкам. И воспитание такой привычки достигалось именно благодаря постоянной тренировке в нравственных поступках, которая приводила к тому, что привычка проявлялась даже тогда, когда не было свидетелей, общественного контроля. Определяя воспитание как упражнение в жизни, как наполнение опыта правильного поведения, Макаренко категорически настаивал на том, что всю методику формирования личности воспитанника необходимо строить на такой тренировке в нравственных поступках. Это не должна быть искусственно созданная «механическая» тренировка, результаты ее вытекают из общественно-полезной деятельности воспитанника в коллективе, в советском обществе, все время направляемой опытной рукой педагога.
ВОСПИТАНИЕ ДИСЦИПЛИНИРОВАННОСТИ
Когда после одной из лекций Макаренко задали вопрос: «Каковы основные пути воспитания сознательной дисциплины?», он ответил предельно коротко: «Основной путь воспитания дисциплины - это весь воспитательный процесс», а «главные средства воспитания - это хороший коллектив педагогов и хорошо организованный, единый коллектив учеников» (1). В высказываниях Макаренко вопрос о дисциплине разработан глубоко. Он раскрывает как новое понимание дисциплины, так и новые пути ее воспитания.
В наше время, указывал Макаренко, дисциплина понимается гораздо шире, чем до революции. В дореволюционном обществе дисциплина была лишь внешним явлением, «в известной мере это был метод властвовании, метод приведения личности к покорности». Дисциплина представляла собою «кодекс некоторых обязательных положений, которые необходимы для удобства, для порядка, для какого-то благополучия чисто внешнего... Человек недисциплинированным не рассматривался в старом обществе, как человек безнравственный, как человек, нарушающий какую-то общественную мораль» (2). Наоборот, «в старой школе... недисциплинированность часто рассматривалась нами и товарищами, - говорил Макаренко, - как некоторое геройство, как некоторый подвиг», а порою и как «проявление какого-то революционного порядка». Понимание дисциплины как явления внешнего порядка является, по словам Макаренко, самой гибельной ошибкой, какая только может быть в воспитательном учреждении. «В нашем об-
------------------------------------
1. А. С. Макаренко, Соч., т. 5, стр. 289. 2. Там же, стр. 130.
------------------------------------
ществе... недисциплинированный человек - это человек, выступающий против общества, и такого человека мы рассматриваем не только с точки зрении внешнего технического удобства, но с точки зрения политической и нравственной» (1). Поэтому и дисциплина в нашем обществе «становится не технической, а обязательно вравргвенной категорией» (2). Абсолютно чуждой является для нашего общества дисциплина, которая сводится только к запретительным нормам. Конечно, в нашем обществе и нашей школе совершенно необходимы нормы, запрещающие неэтичные, грубые, хулиганские поступки. Но дело в том, что это лишь одна сторона советской дисциплины. Вот почему Макаренко называет дисциплину, основ энную только на запретительных нормах, дисциплиной торможения и воздержания, которая всегда будет только формой подавления, всегда будет вызывать сопротивление детского коллектива и ничего не будет воспитывать, кроме протеста и желания скорее выйти из сферы дисциплины. «Дисциплина, выражаемая только в запретительных нормах, - худший вид нравственного воспитания» (3). «Это мораль, утверждающая, чего не нужно делать» (4). При такой дисциплине фактически ничего не требуют от воспитанника, кроме самых примитивных тормозов, необходимых для удобства. Мы добиваемся и то не всегда, чтобы воспитанник вел себя тихо, указывал Макаренко, но мы не ставим перед собою никаких целей положительного дисциплинирования. Такой дисциплиной порядка, говорящей только о том, чего делать нельзя, мы не в праве гордиться. Это не советская дисциплина. «Гордиться можно такой дисциплиной, которая куда-то ведет, чего-то требует от человека, чего-то большего, чем воздержание» (5). «Советская дисциплина - это дисциплина преодоления, дисциплина борьбы и движении вперед, дисциплина стремления к чему-то, борьба за это...» (6). В школе должна быть дисциплина, которая есть «в нашей партии и во всем нашем обществе, дисциплина движения вперед и преодоления препятствий, в особенности таких препятствий, которые заключаются в людях». (7). В советском обществе дисциплинированным можно назвать такого человека, который не только не опаздывает, выполняет норму, точен и аккуратен в работе, но и творчески относится к труду, «всегда, при всяких условиях сумеет выбрать правильное поведение, наиболее полезное для общества, и найдет в себе твердость продолжать такое поведение
-------------------------------------------
1. А. С. Макаренко, Соч., т. 5, стр. 131.
2. Там же, стр. 336.
3. Там же
4. Там же, т. 7, стр. 315.
5. Там же.
6. Там же, т. 5, стр. 281.
7. Там же, стр. 336.
-------------------------------------------
до конца, несмотря на какие бы то ни было трудности и неприятности» (1). При такой точке зрения становится ясным, что можно говорить о дисциплине прежде всего как о результате, который проявляется ие только тогда, когда человек выполняет чье-то требование, но и тогда, когда он, оставаясь наедине, поступает правильно. В этом заложено понимание дисциплины как глубоко политического явления, как того, что можно назвать «самочувствием» гражданина Советского Союза». Поэтому Макаренко подчеркивал, что дисциплина является прежде всего результатом воспитания. Нельзя полагать, что можно добиться дисциплины специальными методами или какими-либо «дисциплинарными мерами». Дисциплина создается «всей системой воспитания», усилиями всего коллектива и педагогов и самих воспитанников и всеми методами, применяемыми в коллективе, поэтому и нужно под дисциплиной понимать «широкий, общий результат всей воспитательной работы». Дисциплина может быть воспитана «только всей суммой правильных влияний, среди которых самое видное место должны занимать: широкое, политическое воспитание, общее образование, книга, газета, труд, общественная работа и даже такие, как будто второстепенные вещи, как игра, развлечение, отдых» (2). Понимание дисциплины как последнего итога воспитательной работы вытекает из понимания ее как явления политического и нравственного. Развивая свои взгляды на воспитание дисциплины, Макаренко приходит к выводу, что дисциплина при определенных условиях является не только результатом, но одновременно и средствам воспитания. Являясь прежде всего результатом воспитания, говорил Макаренко, дисциплина в дальнейшем уже становится его средством. В коммуне имени Дзержинского железная, строгая, крепкая дисциплина, способная «привести к идиллии», стала в конечном итоге богатейшим средством воспитания. Но создать такую дисциплину не просто, для этого «требуется большое творчество», требуется душа... Это трудное дело еще и потому,- говорил Макаренко, - что здесь успехи достигаются очень медленно, постепенно, почти невозможно заметить движение вперед. Здесь нужно уметь больше видеть впереди, надо уметь видеть больше того, что есть сегодня» (3). В создании такой дисциплины нельзя рассчитывать на одни убеждения и проповеди. Это значит рисковать 50% успеха, рассчитывать на результат чрезвычайно слабый. Воспитание дис-
----------------------------------------
1. А. С. Макаренко, Соч. т. 4, стр. 362.
2. Там же.
3. Там же, т. 5, стр. 260.
----------------------------------------
цйплины при помощи убеждений и рассуждений может обратиться только в бесконечные споры. «Тем не менее, - говорил Антон Семенович,- я первый настаиваю, что наша дисциплина в отличие от старой дисциплины, как явление нравственное и политическое, должна сопровождаться сознанием, т. е. полным пониманием того, что такое дисциплина и для чего она нужна» (1). Одним из способов воспитания сознательной дисциплины Макаренко считал раскрытие воспитанникам, как он называл, «теории морали», т. е. теории советского поведения. Макаренко высказывал сожаление, что в наших школах нет предмета «теория морали», но был убежден, что будут созданы специальные разработки для проведения бесед на моральные темы. «Лично мне, - писал Антон Семенович, - самой значительной и требующей срочной разработки представляется та группа тем, которая касается самочувствия гражданина нашего социалистического отечества... Это самочувствие нового гражданина, вот это ощущение новой эпохи, нового общества, новой свободы, нового человечества... в конечном счете есть тот советский патриотизм, который делает наш Союз таким уверенно сильным и уверенно счастливым» (2). Макаренко систематически провощил со своими воспитанниками беседы на моральные темы. Он стремимся прежде всего показать им политическое значение всех теорем и аксиом дисциплины. Это он считая первым пунктом морального теоретического утверждения. В нашей советской действительности очень много самых блестящих примеров для этого, указывал Макаренко. «Наибольшие достижения, самые славные страницы нашей истории связаны с великолепным блеском дисциплины» (3). Не сводя беседы о дисциплине к какому бы то ни было морализированию, нужно раскрыть детям главнейшие элементы логики дисциплины. Прежде всего дисциплина - «форма нашего политического и нравственного благополучия», она должна рассматриваться коллективом как необходимое условие его существования. Прямо, ясно и определенно, нужно объяснить коллективу цель дисциплины. Каждый ученик должен быть убежден, что дисциплина является формой для наилучшего достижения цели коллектива. Если четко и обязательно горячо изложить коллективу, что без дисциплины он своей цели добиться не сможет, то это и будет «первым камнем, положенным в основание определенной теории поступка, т. е. определенной теории морали» (4). Второй пункт морального теоретического утверждения, который должен быть предложен коллективу - «дисциплина ставит каждую отдельную личность, каждого отдельного человека в более
----------------------------------------
1. А. С. Макаренко, Соч., т. 5, стр. 131-132.
2. Там же, т. 7, стр, 156.
3. Там же, т. 5, стр. 144.
4. Там же, стр. 134.
----------------------------------------
защищенное, более свободное положение» (1). Макаренко отмечал, что это парадоксальное утверждение, что дисциплина есть свобода, понимается самими ребятами очень легко. Дисциплина создает полную уверенность в своем праве именно для каждой отдельной личности. В нашей «общественной жизни, в нашей советской истории очень много можно найти доказательств этого положения... наша революция, само наше общество является подтверждением этого закона. Мы для того и сделали революцию, чтобы личность была свободна, но форма нашего общества - это дисциплина» (2). Такое утверждение поможет воспитателю разрешить каждый отдельный конфликт. Макаренко указывал: «В каждом отдельном случае нарушитель дисциплины обвиняется не только мною, но и всем коллективом в том, что он нарушает интересы других членов коллектива, лишает их той свободы, на которую они имеют право» (3). Третий пункт морального теоретического утверждения - «интересы коллектива выше интересов личности». В этом предпочтении интересов коллектива и заключается настоящее воспитание и коллектива и отдельной личности.
Как можно чаще в убедительной и простой форме надо объяснять детям и фактами жизни подтверждать, что дисциплина помогает человеку делать неприятное для себя с удовольствием; приятное для себя он сделает и без дисциплины. Когда человек выполняет то, что нужно, хотя это и неприятно, и делает это с удовольствием - это и есть показатель высокой дисциплинированности.
Также нужно раскрыть ученикам и теорию отдельных поступков, например сдержанности, уважения к старым людям, к женщинам, ребенку, к себе и т. д. «Эти простые положения должны быть известны воем воспитанникам... как положения, совершенно не подлежащие сомнению. К их категорическому выражению нужно всегда возвращаться, как только в коллективе возникают тенденции, им противоположные» (4). Рассматривая вопрос о том, достаточно ли будет одного сознания, убеждения в необходимости соблюдать дисциплину, Макаренко говорит так: «Дисциплина, которая хочет опираться только на одно сознание, всегда сделается рассудочной» (5), постоянно будет ставиться вопрос, как поступить: так или не так. «Но, с другой стороны, дисциплина, основанная на технической норме, догме, приказе, всегда имеет склонность обратиться в слепое повиновение... Это не наша дисциплина. Наша дисциплина - это соединение полной сознательности, ясности, полного понимания,
----------------------------------------
1. А. С. Макаренко, Соч., т. 5, стр. 134.
2. Там же.
3. Там же, стр. 134-135.
4. Там же, стр. 37.
5. Там же, стр. 261.
----------------------------------------
общего для всех понимания как надо поступать, с ясной, совершенно точной внешней формой, которая не допускает споров, разногласий, возражений, проволочек, болтовни» (1). Добиваясь сознательной дисциплины воспитанников и разъясняя для этого ее теоретические положения, которые связаны с их жизнью и доступны их пониманию, надо помнить, что такая теория должна лишь сопровождать дисциплину, а не быть ее основанием. Основанием дисциплины является требование без теории. Ни коллектив, ни дисциплина не могут быть созданы, если не будет требовании к личности, но требование к личности должно быть неразрывно связано с уважением, ибо основная форма советской дисциплины: как можно больше требования к человеку, как можно больше уважения к нему. Формы требования могут быть различны. «Там, где поступок происходит от натуры, от характера, от несдержанности, от темноты политической и нравственной, там требование может предъявляться не такое резкое. Там можно рассчитывать на положительное влияние опыта, на постепенное накопление привычек» (2). Когда Игорь Чернявин (герой повести «Флаги на башнях») не захотел подняться к утренней поверке в первый день своего пребывания в коммуне, его шеф сказал дежурной: «Да, брось, его, Клава! Пускай лежит. Он еще совсем сырой!» «Но там, где личность сознательно выступает против коллектива, отрицая это требование и его власть, там требования должны быть предъявлены решительные до конца, до тех пора, пока личность не признает, что нужно подчиниться коллективу» (3). Одним словом, наибольшие требования должны предъявляться в том случае, когда человек выступает против коллектива более или менее сознательно. Требование - не единственный элемент дисципликирования. Существуют еще, например, привлечение и понуждение. Это тоже требования, но высказанные в иной форме. Привлечение, иначе поощрение, должно испытывать некоторое развитие. «Одно дело - привлечение подарком, наградой, премией или какими-нибудь благами для отдельной личности, и другое дело - привлечение эстетикой поступка, его красивой внутренней сущностью» (4). Каждого воспитанника за поступки, которые возвышают его в глазах коллектива, необходимо поощрять возможными для учреждения мерами. Поощрения и одобрения стимулируют дальнейшие усилия воспитанника, поднимают его веру в собственные силы. Форма поощрения: похвала педагога, уважение товарищей, заявление на общем собрании о хорошем поступке, благо-
------------------------------------------
1. А. С. Макаренко, Соч., т 5, стр. 261.
2. Там же, стр. 154.
3. Там же.
4. Там же, стр. 149.
------------------------------------------
дарность в приказе. А приказ - «это выражение воли коллектива, это коллективное поощрение» (1). Антон Семенович рассказывает, что «за эту благодарность в приказе перед строем, которая не сопровождалась никакими подарками, никакими материальными удовольствиями, за нее дрались самые лучшие отряды» (2). В этот день все по приказу одевали парадные костюмы и вся коммуна строилась в военно-строевом порядке. Преподаватели выстраивались отдельной шеренгой. Выносили знамя, оркестр играл салют, а после этого выходил Антон Семенович и тот, кому выносилась благодарность. Затем зачитывался приказ: «На основе постановления общего собрания коммуны... такому-то выражается благодарность». Эта высшая награда возможна лишь в коллективе, богатом чувствами, нравственными достоинствами и уважением к себе. И к этому надо стремиться, а начинать с более примитивного привлечения. Поощрения должны быть достаточно редкими и хорошо взвешенными, чтобы действительно воспитанники были их достойны. Понуждение также имеет различные формы. Наиболее примитивная форма понуждения - это доказательство, убеждение; иногда понуждение выражается намеком, улыбкой, юмором. Более сильная форма, чем обыкновенное требование,- это угроза. В начале развития коллектива можно угрожать наказаниями, неприятностями, но в конце развития коллектива лишь осуждением общего собрания. На вопрос, что требовать, Макаренко предлагает такую формулу: единственное, что нужно требовать,- это подчинение коллективу. Предъявляя к воспитанникам разнообразные требования, надо всегда помнить, что чрезвычайно важным обстоятельством является самый тон, каким они выражены. Макаренко постоянно напоминает, что тон должен быть серьезный, простой, точный и решительный, но в то же время доверчивый и всегда сопровождаемый особенным вниманием к воспитаннику. Макаренко указывал, что в требованиях не следует разводить никаких теорий. Особенно надо избегать теоретизирования в разболтанных детских коллективах, где царит галдеж, беготня, егозливость. Этот содом в детских учреждениях совершенно недопустим, так как из-за него главным образом и расстраиваются нервы и у детей и у педагогов. Стремление детей беспорядочно бегать, кричать должно быть переведено на внутренний покой. Никаких бесцельных движений не нужно в детских коллективах. Надо воспитывать у детей сдержанность, умение тормозить свои движения, готовность к полезным действиям и действиям интересным,
------------------------------------------
1. А. С. Макаренко, Соч., т. 5, стр. 292.
2. Там же, стр. 150.
------------------------------------------
к действиям с содержанием, со смыслом - это цели нашего воспитания. И вот, что сделал бы Макаренко, если бы был на положении организатора в школе, где во время перемены в коридорах крик, беготня. «Я всех собрал бы, сказал, чтобы больше этого я не видел. Никаких доказательств, никаких теорий! Потом я поднес бы им теорию, а тут теория могла бы только повредить. Я бы приступил в решительной форме - чтобы я больше этого не видел! Чтобы я не видел ни одного кричащего ученика в школе. Такое требование, высказанное в форме, не допускающей возражений, необходимо на первых порах в каждом коллективе» (1). Тем более без такого холодного тона требования нельзя дисциплинировать разболтанный коллектив. И тот, кто начинает с колеблющихся уговариваний, делает ошибку. Нельзя начинать воспитание коллектива без искреннего, открытого, убежденного, горячего и решительного требования. Вторая стадия развития этого требования будет заключаться в привлечения на свою сторону активистов, которые составят ядро, сознательно поддерживающее начинания и требования администрации своими требованиями, высказываемыми на общих собраниях, в группе и т. д. Когда же в школе установлен порядок и покой, диктаторские требования могут быть смягчены рассуждениями о необходимости такого порядка хотя бы и для работы учителя.
И, наконец, третья стадия развития этого требования - когда требует коллектив. «И вот, когда коллектив сознательно относится к такому порядку,- действительно, в коллективе получается тот покой, та строгость, грань и точность обозначений, где можно бегать, где нельзя, которые необходимы для успокоения нервов» (2). Когда требует коллектив, сбившийся в известном стиле и тоне, работа воспитателя становится математически точной, организованной. «Этот путь от диктаторского требования организатора до свободного требования каждой личности от себя на фоне требований коллектива, этот путь,- говорил Макаренко,- я считаю основным путем в развитии советского детского коллектива» (3). Одним из главных способов, укрепляющих дисциплинированность всего коллектива, является режим. «Режим - это есть определенная система средств и методов, которые помогают воспитывать» (4). Главной целью режима должно быть накопление правильного дисциплинарного опыта и организация внешних рамок поведения. Режим требует очень четкой и правильной организации.
------------------------------------
1. А. С. Макаренко, Соч., т. 5, стр. 148.
2. Там же, стр. 310-311.
3. Там же, стр. 149. 4. Там же, стр. 130.
------------------------------------
Устанавливая режим, руководство учреждения должно помнить, что он создается не за письменным столом в виде больших инструкций, а должен быть «результатом опыта всего коллектива, и его отдельные детали вырабатываются в органах самоуправления в моменты назревшей нужды, определившихся неудобств, неопределенностей и неясностей» (1). Необходимо самым тщательным образом продумать все формы режима, его логику, чтобы не допускать возражений во время их выполнения.
Режим должен быть прежде всего целесообразным, т. е. должна быть понятна необходимость всех его форм. Та форма режима, цель которой никому не понятна, является вредной. Режим должен быть очень точным. Если нет точности во времени, то значит нет и режима. Не могут быть никакие исключения или послабления в смысле времени и места (срок открытия школьной библиотеки, например, должен соблюдаться предельно точно, несмотря ни на какие уважительные причины). Режим должен быть обязательным для всех, особенно для старших, для членов актива, членов органов управления, и они в большей мере, чем остальные, должны нести ответственность за нарушение режима. Все мелочи режима необходимо точно определить. Чрезвычайно важным является вопрос о форме отношений между педагогическим персоналом и воспитанниками. Порою, злоупотребляют уговорами, разъяснительными беседами, лаской, приказом, поощрениями, наказаниями и т. д. Там, где дело касается режима, вое эти формы должны уступить единственной и лучшей форме - распоряжению. Распоряжение должно быть отдано коротко, серьезным, деловым, приветливым, но всегда решительным тоном, таким, чтобы у воспитанника не было сомнений в правильности распоряжения, в необходимости его выполнения. Часто руководство бывает непоследовательным в методике режима. Это ведет к разрушению дисциплины. Если же на каждое малейшее нарушение режима руководство будет реагировать, если нарушение будет допускаться лишь с письменного разрешения руководства, если само оно будет подавать пример в соблюдении режима, то весь режим в детском учреждении будет пользоваться всеобщим уважением и действительно создаст возможность успешного воспитания дисциплины.
Точно размеренный день учреждения, точно указанные и настойчиво напоминаемые правила должны быть тесно связаны с постоянным, неусыпным и последовательным контролем за выполнением этих правил и ежедневным отчетом всех ответственных за режим дня. В конце дня в ...точно установленное время руководитель учреждения должен принимать рапорт о проступках воспитанников, а также и о всех нарушениях режима.
-----------------------------------
1. А. С. Макаренко, Соч., т. 5, стр. 42.
-----------------------------------
Ежедневный рапорт является одним из механических способов, укрепляющих дисциплину. Но он должен проводиться очень торжественно и тогда поднимется значение возложенной на воспитанника обязанности. Каждый вечер в строго определенный час Антону Семеновичу рапортовало человек шестьдесят. Все присутствующие, и учителя в том числе, отдавали салют. Рапорты, касающиеся режима дня, были лаконичны: «Все благополучно. Обратить внимание на такого-то» - и указывался его проступок. В рапорте это указание на проступок воспитанника и все замечания звучали очень серьезно. Таким рапортам в коллективах Макаренко придавалось большое значение, и неизменным правилом, обратившимся в закон, было: рапорт не проверяется. Считалось, что во время рапорта человек соврать не может, так как, салютуя, он поднимает руку, значит все, что он говорит, - это верно, это правда. И если случалось, что дежурный ошибся, то потерпевший должен был подчиниться. Ему говорили: «выполни и забудь», «для нас и для тебя дороже твоей правоты дисциплина и доверие к дежурному командиру, так что ты своей правотой пожертвуй». «И эта прекрасная традиция так въелась, что стало легко работать» (1). «Вот, - говорил Макаренко, - общая результативная картина, которую можно назвать дисциплиной» (2). В каждом детском коллективе, недостаточно дисциплинированном, ученики часто совершают проступки, которые больше всего затрудняют педагогическое руководство только потому, что их очень много. Это проступки сравнительно мелкие: сюда относятся отказ в некоторых случаях подчиниться учителю, общее демонстративное поведение, грубость, невежливость, развязный тон, беспорядочность в движениях, неряшливость и т. д. Если за каждый из таких проступков назначать дисциплинарные взыскания, то есть опасность, особенно в несложившемся коллективе, что наказания польются целым потоком, оглушат коллектив, не принесут никакой пользы и даже, в силу своего большого количества, не могут быть приведены в исполнение. С другой стороны, ни один проступок учащегося не должен пройти незамеченным. В таких случаях на помощь руководству приходит учет. Учет является одним из действенных способов, укрепляющих дисциплину. Антон Семенович приводит такой пример. «Скажем, мальчик ходил по классу. В его картотеке будет отмечено, что такого-то числа он ходил по классу... Никаких разговоров не ведется; тем не менее учет продолжается» (3). В картотеке должно быть отмечено малейшее нарушение режима. «В коммуне имени Дзержинского, - рассказывает Макаренко, - каждый воспитанник знал (и это самое главное), что его поведение ежедневно фо-
--------------------------------------
1. А. С. Макаренко, Соч., т. 5, стр. 123.
2. Там же, стр. 264.
3. Там же, стр. 292.
--------------------------------------
тографируется. То или иное уклонение от нормы в поведении всегда отмечалось особым знаком. Прогул, например, обозначался кружочком, опоздание - треугольником, грубость с мастером - вертикальной чертой и т. д.». Такой учет играет огромную роль и в деле упорядочения движений. В школах, где на переменах шум и беготня, дежурному учителю то и дело приходится кричать: «Тише, тише, ребята!» Порою властно и повелительно обращается он к ученикам: «Прекратите бегать!». Нужно ли говорить о том, как молниеносно проскальзывает это замечание в сознании ученика, не задевая его даже в самой маленькой степени. Иная картина получится, если учитель или дежурный воспитанник просто, без единого слова, запишет фамилию того, кто не соблюдает какое-либо правило. Ведь каждый знает, что по мере накопления различных, хотя бы и мелких случаев, накапливается и возможность серьезной ответственности воспитанника перед всем коллективом. Макаренко считал необходимым регистрировать не только нарушения дисциплины, но и нарушения традиций, стиля и тона учреждения, даже самые мелкие. Данные этой регистрации должны систематически подытоживаться и быть предметом обсуждения как на педсоветах, так и в Совете коллектива. Первичный коллектив с наибольшим количеством нарушений «должен вызываться в Совет коллектива в полном составе; командиру этого коллектива нужно предложить дать отчет о положении и состоянии коллектива, отдельные нарушители должны быть привлечены к ответственности персонально» (1). Такой учет освободит учителя и воспитателя от излишних замечаний, которые так часто ни к чему не приводят. Кроме того, пользуясь регистрацией всех проступков, руководство получит возможность и правильно подойти к выделению лучших воспитанников и лучших коллективов. Такой учет обеспечит правильную организацию соревнования. У Макаренко соревнование было поставлено так: «было общее постановление всех классов, отрядов по всем показателям: быть вежливым, вести себя хорошо и т. д.» (2). Учет, картотека, специальные диаграммы помотали лучше выявить победителя месячного соревнования. И коллектив, который являлся победителем, получал красное знамя и другие различные привилегии. Порою по некоторым показателям подводились итоги каждую неделю и лучшие отряды получали, например, билеты в театр. «Мы не следили,- говорит Антон Семенович,- за тем, кому эти билеты даются, ходят ли те, которые тянут отряд вперед или которые тянут отряд назад. Это дело не наше - отряда» (3). Такая форма привилегии является отражением «принципа параллельного действия». Каждый, кто не помогал отряду выйти на первое
--------------------------------------
1. А. С. Макаренко, Соч., т. 5, стр. 50.
2. Там же, стр. 316.
3. Там же, стр 169.
--------------------------------------
место, чувствовал себя обязанным оправдать не заработанную им лично награду. Тщательный учет помогал Антону Семеновичу и в правильной организации досуга ребят, во внешкольной работе. Только отсутствие учета, по его мнению, приводит к тому, что некоторые ребята в свободные часы оказываются предоставленными самим себе. В воспитании дасциплинированности серьезное значение имеет вопрос о наказании. Многим этот вострое кажется очень трудным, но Макаренко был убежден, что это потому, что со словом «наказание» невольно связывается старая школа, да и сам термин-то уж очень устаревший, опороченный.
Но в области наказания «как раз советская педагогика имеет возможность найти очень много нового. Все наше общество так устроено: так много уважения у нас к человеку, так много гуманности, что мы имеем возможность прийти к той счастливой норме, какая может быть по вопросу о наказаниях. И эта счастливая норма должна быть такой. Наказание должно разрешить и уничтожить отдельный конфликт и не создавать новых конфликтов» (1). Методика советского воспитания основана главным образом на внимании к отдельному человеку, к его удачам и неудачам, к его стремлениям, и у нас нет социальной пропасти между школьниками и школьным начальством. Поэтому и нельзя сравнить наказание наше, советское, с наказанием в старой школе, где оно «превращалось в насилие и не разрешало конфликта, а только усиливало его, загоняя язвы внутрь...» (2).
Маниловы от педагогики, допуская наказание лишь в исключительных случаях, предаются обычно мечтам о том, как было бы хорошо устанавливать дисциплину без всяких мер воздействия. Подобный ложный гуманизм наносит большой вред детским учреждениям.
Макаренко искал меры, предупреждающие совершение дурного поступка, и он был убежден, что к наказанию надо прибегать редко и с большой осторожностью. Но он был убежден и в том, что «там, где нужно наказывать, там педагог не имеет права не наказывать. Наказание - это не только право, но и обязанность в тех случаях, когда наказание необходимо... Наказание должно быть объявлено такой же естественной, простой и логически вместимой мерой, как и всякая другая мера» (3). Убеждение в том, что хороший педагог должен обходиться без наказаний, Макаренко, называет ханжеством, которое надо отбросить.
Отбросить надо и те рассуждения, в которых кто-либо становится на защиту хулиганов. Макаренко называет эти рассужде-
----------------------------------------
1. А. С. Макаренко, Соч., т. 5, стр. 155.
2. Там же, стр. 379.
3. Там же, стр. 154.
----------------------------------------
иия «разглагольствованием буржуазного индивидуализма», который привык к драмам и переживаниям личности и не видит, как из-за этого гибнут сотни коллективов, состоящих из тех же личностей. Ведь «безнаказанность в школе обязательно обращается в беззащитность части учеников» (1). «Отправной точкой нашего наказания является целый коллектив... Наказание есть форма воздействия коллектива либо в виде прямых его решений, либо в виде решений уполномоченных коллектива, избранных, чтобы оберегать его интересы» (2). И сущность наказания заключается именно в том, что «человек переживает то, что он осужден коллективом, зная, что он поступил неправильно, т. е. в наказании нет подавленности, а есть переживание ошибки, есть переживание отрешения от коллектива...» (3). Поэтому к наказанию нужно прибегать только в том случае, когда действительно нарушаются интересы коллектива, когда нарушитель идет открыто и сознательно на это нарушение, когда вопрос логически ясен и общественное мнение стоит на стороне наказания. Только тогда эта мера и будет иметь полезное действие. А там, где решение будет решением, отрицаемым всеми, там наказание производит не полезное, а вредное впечатление, указывал Макаренко. Определяя сущность наказания как переживание осуждения коллективом, Макаренко говорил: «Никакого физического и нравственного страдания не должно быть» (4). Казалось бы, что эти слова противоречат практической деятельности Антона Семеновича. Вот что пишет его воспитанник С. А. Калабалин (по «Педагогической поэме» Семен Карабаков): «При жизни Антон Семенович наказывал, спасибо ему, к счастью, не оглядываясь, будем мы страдать или нет». И это вполне созвучно тому, что говорил сам Антон Семенович. Стремясь к тому, чтобы наказания были редким явлением в коллективе, Макаренко решительно применял их, если назревала в этом необходимость. «Если же у меня случался такой отрезок времени, когда что-то в коллективе расстроилось,- говорил он,- я бил наказанием просто без остановки, пока не наступало изменение» (3). Конечно, в каждом наказании, в каждом переживании ошибки есть страдание, но прежде всего не физическое и совершенно отличное от страданий наказанного в буржуазном обществе. В словах Макаренко нет противоречия. Он подчеркивает, что целью буржуазного наказания было причинение именно страдания. Буржуазная логика такова: ты будешь страдать, а другие будут смотреть и думать: «Вот ты страдаешь,- и нам нужно воздерживаться от этого поступка». Моральные переживания, страдания
---------------------------------------
1. А. С. Макаренко, Соч., т. 5, стр. 384
2. Там же, стр. 44.
3. Там же, стр. 155-156.
4. Там же, стр. 155. 6. Там же, стр. 237.
---------------------------------------
наказанного в советском обществе носят совершенно иной характер. Корни этого различия в основном принципе, который определяет всю систему наказания в советском обществе: как можно больше уважения к человеку, как можно больше требований к нему. В нашей системе наказания не может быть того, что унижает, оскорбляет человека и подавляет его. Помня, что наказание должно полностью разрешать конфликт, надо в самое короткое время после наложения взыскания установить нормальные деловые отношения с воспитанником. «Тем более нельзя позволять в момент выполнения наказания кому-либо смеяться над воспитанником, вспоминать его вину и т. п.» (1). При таком понимании системы наказаний она должна сыграть несомненную воспитательную роль. Макаренко, обобщая свои высказывания о значении наказаний в советском воспитании, указывал: «Разумная система взысканий не только законна, но и необходима. Она помогает оформиться крепкому человеческому характеру, воспитывает чувство ответственности, тренирует волю, человеческое достоинство, уменье сопротивляться соблазнам и преодолевать их» (2). Но «никакая система наказаний не принесет пользы, если не обеспечена правильная организация коллектива... если ученики не гордятся своей школой и не дорожат ее добрым именем» (3). Макаренко был противником каких-либо регламентированных форм наказания. Наказание должно быть чрезвычайно индивидуальным, приспособленным к отдельной личности. Не может быть никаких общих рецептов. В некоторых случаях наиболее правильным является устное замечание даже за очень серьезный проступок, в других случаях за незначительный проступок нужно наложить строгое наказание. Н. Э. Фере писал, что у Макаренко «в мерах воздействия никакого постоянства не было. Очень часто за один и тот же проступок Антон Семенович наказывал различно, а иногда и вовсе не наказывал. Но такая «нечеткость» вовсе не удивляла и не возмущала ребят...».
Но вместе с тем Макаренко говорил и о некоторых определенных законах и формах, ограничивающих право наказания. Прежде всего,- указывал он,- «наказывать может либо весь коллектив, его общее собрание, либо один человек, уполномоченный коллектива» (4). То, что право наказания должно принадлежать одному лицу, что оно должно быть сосредоточено в одном «геометрическом центре», Макаренко обосновывал необходимостью единства логики наказания и сложностью этого дела. «Наказание, - говорил
------------------------------------
1. А. С. Макаренко, Соч., т. 5, стр. 50.
2. Там же, стр. 379.
3. Там же, стр. 385.
4. Там же, стр. 156.
------------------------------------
он, - настолько тонкое дело, что оно не может быть поручено каждому педагогу». Разумеется, это очень большая нагрузка для директора, но «самая авторитетность такого правила, несомненно, чрезвычайно полезна» (1). Трудность наказания связана, конечно, с новым пониманием его сущности. «При нашем понимании наказания,- указывает Макаренко,- весьма важное значение приобретает его техника» (2). Право налагать наказания должно принадлежать в воспитательных учреждениях «только помощнику по педагогической части или руководителю учреждения... Наказание может быть наложено от имени руководства и, еще чаще и обычнее, от имени органов самоуправления: Совета коллектива, общего собрания, но во всех этих случаях в первую очередь отвечает за наказание заведующий педагогической частью, ни одно наказание не должно быть наложено без его ведома и совета, и никто не должен приступать к наложению наказания, если заведующий педагогической частью, к наказанию не представляет» (3). В большинстве случаев наказанию должны предшествовать различные формы беседы: или наедине, или в присутствии товарищей, а порою надо потребовать объяснения на общем собрании, особенно если воспитанник сознательно нарушает интересы коллектива, демонстративно не хочет подчиниться его правилам. Необходимо, чтобы на собрании с протестом выступили члены коллектива, и в этих случаях взыскание является обязательным. На таких собраниях руководитель должен выступать с обращением не к нарушителю, а ко всем, анализируя проступок с точки зрения общих интересов коллектива. В школах меры воздействия в основном такие: «замечание наедине, замечание перед классом, замечание перед общим собранием школы, выговор в приказе по школе, лишение школьного билета» (4). Общее собрание может ограничиться постановлением - виноват или не виноват товарищ, или просто постановить: «такой-то поступил неправильно, поступать нужно так». Такие моральные постановления общего собрания имеют особенное значение тогда, когда воспитанник поступил недостойно, глупо, позорно или эгоистично. Сила воздействия общего собрания настолько велика, что самые отчаянные говорили: «Антон Семенович, как угодно накажите, только не ставьте вопрос на общем собрании». «А почему боялись общего собрания? Нужно выйти на середину комнаты, встать и отвечать на все стороны... Это не позор, а ответственность перед коллективом» (5).
--------------------------------------
1. А. С. Макаренко, Соч., т. 5, стр. 385.
2. Там же, стр. 45.
3. Там же.
4. Там же, стр. 385.
5. Там же, т. 4, стр. 492.
--------------------------------------
Макаренко указывал, что там, где «коллектив объединен в общем тоне, в стиле доверия, там наказание может быть очень оригинальным и интересным, если накладывается общим собранием» (1). Во всех случаях наказания надо иметь в виду главным образом коллектив, а не личность, наказание должно быть основано на «принципе параллельного действия». Тяжелыми проступками в детских коллективах Макаренко считал воровство, насилие над слабыми, пьянство, игру в карты.
Макаренко относился очень осторожно к вопросу детского воровства. «Кто знает, - говорил он,- что это такое: случай, преступление или необходимость?» И он даже высказывал мнение, что если бы «все люди были очень искренни, то многие сказали бы, что у них в детстве был хоть один случай воровства». А потому и надо подходить очень осторожно к тому, как реагировать на детское воровство. Макаренко был совершенно согласен с тем, что один директор не только не наказал мальчика, укравшего мыло для дома, но и дал это мыло мальчику со словами: «Зачем было красть, когда можно и так тебе дать?».
Ни один случай кражи в детском коллективе нельзя оставить без внимания. Педагог ни в коем случае не должен думать, что возможно обойтись без мобилизации общественного мнения. Это неизбежно воспитает у детей безразличие к таким случаям.
Если в коммуне Дзержинского кражу совершал новенький, то его вызывали на общем собрании «на середину» и говорили, что он последний человек, что его надо выгнать, но фактически его никто не наказывал. Наказание в таких случаях не приносит никаких результатов. Полезнее только сказать ему, что он украл потому, что еще ничего не понимает, а потом будет понимать и не станет красть. Ему только разъясняют, почему нельзя красть в коллективе, стараются поставить его в такое положение, чтобы он физически не смог украсть, наблюдают за ним. По отношению к старшим в случае воровства надо применять решительные меры. Макаренко считал вполне справедливым, что за кражу воспитанник, давний член коллектива мог очутиться за бортом коллектива. «Оставить вора в коллективе, - указывал он, - это значит... увеличить бесконечные конфликты, связанные с подозрениями невинных товарищей, это значит заставить всех членов коллектива запирать свои вещи и подозрительно посматривать на соседа... Насколько падает и разлагается коллектив при узаконенном и допущенном воровстве, настолько он крепнет в другом случае, крепнет от одного общего переживания силы коллектива и его права» (2).
-----------------------------------------
1. А. С. Макаренко, Соч., т. 5, стр. 159. 2. Там же. т. 2, стр. 402.
-----------------------------------------
Строго должно преследоваться и пьянство. Как воровство, так и пьянство свидетельствуют об ошибках руководства. Воровство в детском учреждении почти никогда не совершается в одиночку. Воровство, указывал Макаренко, обязательно является доказательством того, что в учреждении образовалась определенная группа и что образование этой группы руководство прозевало. «Пьянство еще более является признаком того, что педагогическое руководство потеряло точное представление о жизни воспитанников, что некоторые ребята оказываются вне сферы влияния учреждения, коллектива и попадают под влияние классово-чуждых элементов» (1). В случаях воровства, пьянства, картежной игры наказанием может служить занесение этих проступков в личное дело воспитанника. Необходимо избегать налагать взыскание на группу виновных. Такое взыскание объединяет нарушителей, уже ранее объединенных в самом нарушении. Полезно наказать одного - самого виновного, остальным сделать предупреждение. В этих случаях надо принять во внимание индивидуальные особенности провинившихся, их характеристики. В крупных случаях хулиганства, в повторных случаях пьянства, воровства Макаренко предлагает применять самое жестокое наказание: исключение из коллектива. Только делать это надо так, чтобы исключал не директор, а сам коллектив. А уже если провинившийся просит простить, то отмена решения об исключении произведет большое впечатление.
На общих собраниях, обсуждающих вопрос об исключении товарища, воспитывается не один человек, исключенный, а весь коллектив, и в таких случаях он особенно закаляется в борьбе за свое качество. «Как выдумаете,- опрашивает Антон Семенович,- разве поднять руку за исключение товарища - это не значит взять на себя очень большие обязательства, большую ответственность?» Применяя высшую меру наказания, в котором прежде всего интересуют коллективный гнев, коллективное требование, коллективный опыт, «мы усиливаем наши требования к человеку, и наше уважение к коллективу, и наши надежды на совершенство человека, и нашу ненависть к врагам» (2). Макаренко убедился, что исключение из коллектива отрезвляюще действовало на исключенных. Не было случая, чтобы они не писали Антону Семеновичу благодарных писем. Антон Семенович рассказывал, как однажды он получил письмо от одного лейтенанта, отличившегося на озере Хасан. Он писал, что исключение из коммуны заставило его задуматься: «Неужели же я та-
-----------------------------------
1. А. С. Макаренко, Соч., т 5, стр. 49.
2. Там же, стр. 302.
-----------------------------------
кой плохой, что 500 человек не согласились со мною жить?».. И в дальнейшей своей жизни он шел уже по той дороге, которая привела его в ряды победителей, удостоенных наградой, и он напомнил в этот торжественный для него день об Антоне Семеновиче. Суровость - самая большая гуманность, какую можно предъявить человеку, утверждал Макаренко. Эта суровость в коллективах Макаренко помогала человеку найти все лучшее, что в нем есть, а коллектив наполняла «единством, глубокой гордостью, что человек принадлежит коллективу». Прекрасный пример действия такой суровости - история с Ужиковым в колонии имени Горького. В колонию часто приезжали рабфаковцы - первые ее воспитанники: прекрасный комсомолец основательный и тяжелый Бурун, Семен Караганов, на горячей черной страсти которого так приятно было различать тонкий орнамент, накладываемый наукой, Антон Братченко с широкой душой, радостно-благородный Белужин, серьезный Осадчий, пропитанный сталью, искатель истины Вершнев, черноокая умница Маруся Левченко и любимец и крестник Антона Семеновича Александр Задаров, который не обращал в пепел ни одного грамма своего существа и который мог, не растрачивая личности, пойти на любой подвиг, если к подвигу его призовет жизнь. Колонисты любили своих рабфаковцев. В колонии был праздник, когда они приезжали. И вот у этих рабфаковцев Ужиков, проживший в колонии больше года без малейшей надежды на исправление, крадет портфель с полученной рабфаковцами стипендией. Над Ужиковым назначают товарищеский суд. В приговоре ему был объявлен полный бойкот на месяц: под угрозой исключения из колонии всем было запрещено разговаривать с ним, есть за одним столом, спать в одной спальне, сидеть или ходить с ним рядом. Его исключили из того отряда, где он работал, и разрешили работать только в одиночку. Говорить он мог только с командиром и лишь по делу, а если заболеет - с врачом. Ужиков сначала ходил героем, его отдельный столик казался ему троном, но после нескольких дней он начал чувствовать «терния своего позорного венца». Он начал переживать тяжелые дни совершенного одиночества. Брови Ужикова научились делать на его челе выразительные складки, он стал заглядываться на товарищей, где звенел смех, плескались шутки, мелькали огни дружбы и симпатии. Он начал подолгу задумываться и мечтать о чем-то. Все отметили разительную перемену и в его отношениях к работе. И сами колонисты, не дождавшись срока, поставили вопрос о снятия наказания. И вот этот Ужиков, который раньше жил без малейшего уважения к кому бы то ни было, жил одной своей сегодняшней жадностью, внушая к себе презрение товарищей, этот Ужиков, когда ему было объявлено о решении собрания простить его, выйдя на сцену, не мог сказать от волнения ни слова... и заплакал. «Забудь»,- строго оказал ему Лапоть и закрыл собрание. Все хлопцы бросились к Ужикову, и их симпатии были оплачены чистым золотом. Будет ли кто сомневаться в высокой пробе этого золота, если узнает, что Ужикову (настоящая фамилия его была Тубин) коммунары, ставшие взрослыми людьми, поручили сказать от имени их всех последнее слово над гробом А. С. Макаренко. Смертью храбрых пал Тубин в дни Великой Отечественной войны. В системе наказаний Макаренко настаивает на таком принципе: «в первую очередь наказывать лучших, а худших в последнюю очередь или совсем не наказывать. Это наш, советский принцип. Мы от членов партии требуем больше и наказываем сильнее, чем беспартийных» (1). Конечно, такая система наказания может быть только там, где коллектив понимает, что в наказании проявляется уважение к личности. Когда коллектив знает, что его лучшие будут наказаны в первую очередь, толда наказание приобретет настоящий советский оттенок. Новенький, которому отказали в наказании потому, что он еще «сырой», что он еще ничего не понимает, что у него нет социального опыта, а потому и отвечать за себя он может лишь в очень небольшой дозе, «начинает мечтать о том времени, когда его начнут наказывать, так как в этом заключается доверие к его человеческой личности» (2). И новенький торжествует, когда он получает право быть наказанным наравне со всеми. «Он считает,- писал Антон Семенович,- что с этой минуты, как я наказал его в первый раз, он свой: я не смотрю на него, как на чужеродного. Раз я его наказал, и он ответил «есть!», то мы с ним друзья на всю жизнь. Я в их глазах был представителем интересов их коллектива - и в этом наказании они видели признание, что коллектив считает его настоящим членом...» (3). Иногда эти мысли Макаренко вызывают недоумение, а некоторые педагоги говорят, что применение принципов, заложенных Макаренко в само понятие наказания, для школы или ремесленного училища совершенно неприемлемо. «Как так не наказывать худших,- говорят в таких случаях,- что же будет делаться в школе, если наказывать только лучших?!».
Здесь мы встречаемся с неправильным, неглубоким отношением к наследию Макаренко. Произведения талантливого педагога оказывают огромную помощь современной школе только при глубоком понимании теоретических положений, разработанных им.
Выдвигаемые Макаренко принципы наказания с наибольшей
------------------------------------------
1. А. С. Макаренко, Соч., т. 5, стр. 290.
2. Там же, стр. 292.
3. Там же, т. 7, стр. 316.
------------------------------------------
полнотой могут быть осуществлены в высокоразвитом, правильно организованном коллективе, умеющем предъявлять требования к личности. Эта мысль вытекает из всех теоретических положений, сформулированных Макаренко, из всей его практики. И поэтому естественно, что в обстановке, где нет такого коллектива, где воспитанники в своей жизненной практике не пришли еще к мысли, что требование и уважение - не противоположные понятия, там некоторые идеи Макаренко, относящиеся к развитому коллективу, могут оказаться неприменимыми, и это создаст ложное впечатление, что сформулированные им теоретические положения методики воспитания вообще не подтверждаются на практике. Но это первое, поверхностное впечатление. Неприменимы лишь случайно выхваченные из системы теоретические положения. Когда же все факторы воспитания будут организованы в систему, то неминуемо окажется, что принципы наказания, выдвинутые Макаренко, станут в этой системе вполне понятными, практически целесообразными и при этом единственно правильными. Когда возглавлявший всю куряжскую оппозицию Коротков несколько насмешливо спросил Антона Семеновича: «Говорят... вы сажаете хлопцев под арест», Антон Семенович сухо ответил ему: «Лично ты можешь не беспокоиться: арест существует только для моих друзей». И первое слово обновленного Короткова, обращенное к Антону Семеновичу было: «Я хочу, чтобы меня... тоже можно было под арест... сажать». Но нельзя забывать, что «перерождение» произошло в обстановке, когда Коротков и его товарищи попали в прекрасно слаженный, воспитанный, научившийся предъявлять требования к личности коллектив горьковцев. Арест как наказание был причиной многих недоразумений и нападок на Макаренко. «Арест» неразрывно связывали с карцером, и до анекдотов доходили поиски этого карцера в колонии. А ведь арест - это новое разрешение вопроса наказания, это применение той теоремы, о которой так часто напоминает Антон Семенович: как можно больше требования к человеку и как можно больше уважения к нему. И арест был делом священным. Воспитанник колонии или коммуны в наказание обычно получал или наряд (получасовую работу, но не на производстве), или лишался отпуска в выходной день, но арестовать его нельзя было до тех пор, пока он не получит звания колониста или коммунара. И каждый стремился скорее получить это звание. «Тогда он получал такую привилегию - быть арестованным». А Макаренко, как он сам говорил, арестами не стеснялся. За мелочь, за маленький проступок, за то, что пуговица не застегнута - час ареста.
Арест был связан со многими правилами, подчеркивающими его высокое значение. Считалось законом, что нельзя арест накладывать сидя, для этого надо было обязательно встать, а коммунар обязан был ответить салютом. В то время как наряды записывались и за их выполнением следили командиры, арест никто не записывал. Коммунар сам должен был организовать свой арест. Выбрав удобное для себя время, наказанный отдает пояс дежурному командиру и приходит в кабинет, где он должен отсидеть положенное время. «Прибыл под арест» - вот единственные слова, которые напоминали об его наказании. В коммуне вообще считалось неприличным, «неэтикетным» говорить о проступке после того, как наложено наказание, и это было прекрасной традицией, которая спасала наказанного от каких бы то ни было издевательств над ним. И Антон Семенович не допускал разговора о проступке с тем, кто сидит в его кабинете и «отдувается» - это считалось вульгарным, дурным тоном.
Право разговаривать с сидящим под арестом коммунаром, который мог в это время даже читать, принадлежало только Антону Семеновичу, и обычно шел разговор о коммунарских делах. Таким образом, арест в колонии был лишь внешней инструментовкой, главное заключалось в том, что у Антона Семеновича появлялась возможность развернуть, как он говорил, «важную методику». Кабинет директора - это центр, откуда руководят жизнью коллектива. Антон Семенович, ведя разговор о делах с кем-либо, старался ввернуть как бы случайно то, что осветило бы наказанному его проступок на фоне дел всего учреждения.
Так, по-новому разрешается вопрос о наказании, потому что по-новому ставится вопрос об ответственности. В этом и новая логика наказания: никакого значения не имеет то, как наказан человек, а имеет значение символ, что он наказан, символ осуждения коллективом. А потому, несмотря на то, что просидеть у Антона Семеновича в кабинете было приятным наказанием, никто не согласился бы просидеть «даром». Девочки просто с ужасом относились к аресту. Одна девочка, наказанная на 2 часа, все эти 2 часа плакала в кабинете: как она появится перед общим собранием. А просить прощение считалось позором, так как освобождение от ответственности связывалось в сознании воспитанников с освобождением от коллектива. Стремление к ответственности перед коллективом раскрывает эстетику дисциплины. Такой красоты дисциплины нельзя добиться без самого процесса дисциплинирования, которого почему-то многие боятся, хотя, как говорил Макаренко, сами и «вздыхают» по хорошей дисциплине. Процесс дисциплинирования заключается в том, что все самые простые положения дисциплины сопровождаются постоянными упражнениями в них всего коллектива. Это и есть воспитание привычки быть дисциплинированным. «Начинать процесс такого дисциплинирования нужно не сразу, а с самых незначительных и не требующих особых усилий поручений» (1). Но с развитием коллектива необходимо обращаться к
-----------------------------------
1. А. С. Макаренко, Соч., т. 5, стр. 39.
-----------------------------------
таким формам, которые выходят за пределы обычной повседневной практики. Можно, например, поручать отдельным коллективам или группам ребят неожиданные дополнительные работы, с нарочитым нарушением какой бы то ни было очередности. После окончания таких работ в рапорте полезно отметить характер дисциплины, проявленной группой. Отдельным воспитанникам можно отдавать на ходу любые приказания (по системе уполномоченных), и такое приказание должно быть выполнено без единого слова возражения. Полезло проводить проверку быстроты явки как всего коллектива, так и отдельных его членов, проверку сбора их на зарядку при любой погоде и т. д. Если в учреждении уже воспитан дисциплинарный тон, то срочные поручения можно давать и слабым коллективам в порядке особого доверия. Руководство всегда может найти случай испытать дисциплинарную крепость как любого коллектива или группы, так и отдельного воспитанника. Оно может организовать большую и интересную игру, в которой дисциплина примет увлекательные формы, задевающие детей за живое. «Само собой разумеется, что такие поручения и испытания не должны быть голыми упражнениями, а должны оправдываться в глазах всех определенной пользой для всего коллектива» (1). И такой «процесс дисциплинирования должен протекать не столько в области дисциплины, сколько во всех остальных областях жизни и работы детского воспитательного учреждения». А так как в работе всегда добиваются самых лучших результатов, то и дисциплина будет совершенствоваться, ибо все, что есть в коллективе, в конечном счете, принимает форму дисциплины. Дисциплина - это лицо коллектива, это последний итог всей его работы. Этот результат скажется и в поступке воспитанника «по секрету», наедине с самим собою. Коммунары говорили так: «мы будем судить о твоей дисциплине не по тому, как ты поступил на виду у других... а по тому, как ты поступил, не зная, что другим известно, как ты поступил. Например, ты проходишь по паркетному полу и видишь, что на полу грязная бумажка. Никто тебя не видит, и ты никого не видишь, и тут важно: поднимешь ты эту бумажку или нет. Если ты поднимешь и выбросишь эту бумажку и никто этого не увидит, - значит, у тебя есть дисциплина» (2). Ясно, что такая дисциплина - это красота коллектива, причем не просто внешнее украшение, а красота, которая вытекает из сущности дисциплины.
------------------------------------
1. А. С. Макаренко, Соч., т. 5, стр. 39.
2. Там же, стр. 262.
------------------------------------ Макаренко рассказывает о приемах, которыми он пользовался уже не для воспитания дисциплины, а для «проверки и поддержания эстетичности дисциплины».
Например, опаздывает завтрак, и встает вопрос, задерживать ли сигнал на работу, потому что многие ребята не успеют позавтракать. Ни у Антона Семеновича, ни у ребят нет сомнений: гудок дается в свое время. «Если бы я поступил так с коллективом, не чувствующим красоты дисциплины,- говорил Макаренко, - мне бы кто-нибудь сказал: «Что же, мы голодные будем?» (1). Но никто так не говорит, хотя и никаких теоретических рассуждений не проводится. Были и такие уже специальные проверки эстетичности дисциплины: во время показа любимой кинокартины какой-либо отряд вызывался из зала для спешного выполнения задания. Может быть, ребята и понимали, что это проба, но никто не имел права об этом оказать. Сделают, что требовалось, и возвращаются в зал без каких-либо претензий, что пропущена часть любимой картины. Красота дисциплины в коллективах Макаренко сказывалась в том, что всякую внеочередную работу, тем более работу неприятную поручали лучшему отряду. И это было вполне естественно. Отряд гордился этим доверием, чувствовал в этом особую красоту, эстетичность.
«Эта эстетичность будет последней филигранной работой дисциплинированности. И не каждый коллектив придет к ней, но если коллектив пришел к ней, и если логика такова, что чем выше ты стоишь, тем больше от тебя требуется, если эта логика делается настоящей, живой логикой, это значит вопросы дисциплинированности и воспитания доведены до известного удовлетворительного предела» (2). Нам удалось, рассказывает про коммуну Антон Семенович, добиться крепкой дисциплины, не связанной гнетом; «наша жизнь вся построена на стальном скелете дисциплины, многих правил, обязанностей, само собою понятных положений. Но этот скелет так для нас привычен, так привычно удобен, так органично связан с нами, что мы его почти не замечаем или замечаем только тогда, когда гордимся им» (3). И таких результатов в воспитании можно добиться в любом детском коллективе. Макаренко указывал, что молодой радостный коллектив, «поставленный в здоровые педагогические условия, может развиваться до совершенно непредвиденных высот. Это я говорю с полной ответственностью и легкостью, потому что в этом не моя заслуга, а заслуга Октябрьской революции» (4). ------------------------------------
1. А. С. Макаренко, Соч., т. 5, стр. 142.
2. Там же, стр. 143.
3. Там же, т. 2, стр. 263.
4. Там же, т. 5, стр. 353.
Приворот является магическим воздействием на человека помимо его воли. Принято различать два вида приворота – любовный и сексуальный. Чем же они отличаются между собой?
По данным статистики, наши соотечественницы ежегодно тратят баснословные суммы денег на экстрасенсов, гадалок. Воистину, вера в силу слова огромна. Но оправдана ли она?
Порча насылается на человека намеренно, при этом считается, что она действует на биоэнергетику жертвы. Наиболее уязвимыми являются дети, беременные и кормящие женщины.
Испокон веков люди пытались приворожить любимого человека и делали это с помощью магии. Существуют готовые рецепты приворотов, но надежнее обратиться к магу.
Достаточно ясные образы из сна производят неизгладимое впечатление на проснувшегося человека. Если через какое-то время события во сне воплощаются наяву, то люди убеждаются в том, что данный сон был вещим. Вещие сны отличаются от обычных тем, что они, за редким исключением, имеют прямое значение. Вещий сон всегда яркий, запоминающийся...
Существует стойкое убеждение, что сны про умерших людей не относятся к жанру ужасов, а, напротив, часто являются вещими снами. Так, например, стоит прислушиваться к словам покойников, потому что все они как правило являются прямыми и правдивыми, в отличие от иносказаний, которые произносят другие персонажи наших сновидений...
Если приснился какой-то плохой сон, то он запоминается почти всем и не выходит из головы длительное время. Часто человека пугает даже не столько само содержимое сновидения, а его последствия, ведь большинство из нас верит, что сны мы видим совсем не напрасно. Как выяснили ученые, плохой сон чаще всего снится человеку уже под самое утро...
Согласно Миллеру, сны, в которых снятся кошки – знак, предвещающий неудачу. Кроме случаев, когда кошку удается убить или прогнать. Если кошка нападает на сновидца, то это означает...
Как правило, змеи – это всегда что-то нехорошее, это предвестники будущих неприятностей. Если снятся змеи, которые активно шевелятся и извиваются, то говорят о том, что ...
Снятся деньги обычно к хлопотам, связанным с самыми разными сферами жизни людей. При этом надо обращать внимание, что за деньги снятся – медные, золотые или бумажные...
Сонник Миллера обещает, что если во сне паук плетет паутину, то в доме все будет спокойно и мирно, а если просто снятся пауки, то надо более внимательно отнестись к своей работе, и тогда...
При выборе имени для ребенка необходимо обращать внимание на сочетание выбранного имени и отчества. Предлагаем вам несколько практических советов и рекомендаций.
Хорошее сочетание имени и фамилии играет заметную роль для формирования комфортного существования и счастливой судьбы каждого из нас. Как же его добиться?
Еще недавно многие полагали, что брак по расчету - это архаический пережиток прошлого. Тем не менее, этот вид брака благополучно существует и в наши дни.
Очевидно, что уход за собой необходим любой девушке и женщине в любом возрасте. Но в чем он должен заключаться? С чего начать?
Представляем вам примерный список процедур по уходу за собой в домашних условиях, который вы можете взять за основу и переделать непосредственно под себя.
Та-а-а-к… Повеселилась вчера на дружеской вечеринке… а сегодня из зеркала смотрит на меня незнакомая тётя: убедительные круги под глазами, синева, а первые морщинки
просто кричат о моём биологическом возрасте всем окружающим. Выход один – маскироваться!
Нанесение косметических масок для кожи - одна из самых популярных и эффективных процедур, заметно улучшающая состояние кожных покровов и позволяющая насытить кожу лица необходимыми витаминами. Приготовление масок занимает буквально несколько минут!
Каждая женщина в состоянии выглядеть исключительно стильно, тратя на обновление своего гардероба вполне посильные суммы. И добиться этого совсем несложно – достаточно следовать нескольким простым правилам.
С давних времен и до наших дней люди верят в магическую силу камней, в то, что энергия камня сможет защитить от опасности, поможет человеку быть здоровым и счастливым.
Для выбора амулета не очень важно, соответствует ли минерал нужному знаку Зодиака его владельца. Тут дело совершенно в другом.
© Все права на статьи принадлежат авторам сайта, если не указано иное.
16 +