Нет такого человека, которому бы не был по-особому дорог и мил город, где он родился, город его детства. Все в нем представляется особенным, значительным и запоминается на всю жизнь. С какой печалью и восторгом бродишь часами по улицам и закоулкам родного города, попав туда спустя десятилетия, таким знакомым и, увы, уже чужим, принадлежащим другим детям, другим поколениям! Вот бежит в школу девочка в коричневом платьице и белом фартуке, в тугую косичку вплетен огромный бант, бежит и размахивает сумочкой с книгами. Теперь это ее город, ее детство. С какой ужасающей быстротой, в один миг, промчались четыре десятилетия, когда сама была такой же девчушкой и так же, деловито помахивая сумочкой, бежала в школу!.. Нет, страшно даже подумать, что между мной и этой девочкой такое расстояние. А может быть, ничего не изменилось?.. Вбегу в квартиру, где прошло детство, и встретит меня красивая, молодая мама с нежной, озабоченной улыбкой.
С трудом узнаю улицу, на которой стоит родной дом. Да и дом совсем не похож на прежний, и люди в нем чужие.
Как тут не вспомнить тютчевские строки:
Нет дня, чтобы душа не ныла, не изнывала б о былом, искала слов, не находила, и сохла, сохла с каждым днем,— как тот, кто жгучею тоскою томился по краю родном и вдруг узнал бы, что волною он схоронен на дне морском.
Да, грустно возвращаться в город детства — все равно, что бродишь по заброшенным дорогим могилам...
Скорей, скорей к Волге! Она всегда помогала, утоляла печаль; может, и сейчас все станет новым, легким, безудержно вольным, как она сама, несравненная, незабываемая река.
Вот и театр имени Волкова. Он только что отремонтирован, от него пахнет краской, известкой — точно такие же запахи, как и давным-давно, когда четырехлетним ребенком, держась за мамино платье, взирала я на казавшееся сказочно огромным и великолепным новое здание театра. От театра да самой Волги тянется длинный бульвар. Как пахли там столетние липы!
И неожиданно в прозрачную эту чистоту воспоминаний хлынуло совсем иное — пугающе уродливое, злое. Откуда? Из глубин памяти выплывает загадочный барский особняк... Да, да, он стоял тут, поблизости, на улице, что тянется слева вдоль бульвара. Сквозь резную решетку сада можно было видеть пышно-яркие георгины, такие роскошные и недоступные; зеркальные стекла окон — на них солнце играло всеми цветами радуги; стройные колонны, возле которых вот-вот возникнет сказочная красавица...
Из этого, именно из этого особняка однажды вышла тоненькая женщина с золотыми волосами, сияя ослепительным блеском белого платья и драгоценных камней,— точь-в-точь сказочная принцесса. И лицо у нее было невозможно красивое и невозможно печальное, как у принцессы, кознями злой феи ввергнутой в беду. А рядом с ней, хромая, подпрыгивал щупленький человек в черном костюме, одновременно похожий и на горбатенькую обезьяну, и на петуха с растопыренными крыльями. Глазенки-щелочки противно щурились, а лицо морщилось в самодовольно-бессмысленной улыбке. Женщина легко и быстро впорхнула в экипаж, а за ней, поддерживаемый лакеем, втиснулся урод.
Бредовое несоответствие! Как из страшного сна! И мне, девятилетней девочке, стало жутко, хотелось бежать, а ноги не двигались — тоже как во сне. Проходящая мимо женщина, заметив мой испуг, успокоительно сказала: «Ничего особенного. Сын миллионщика Вахрамеева, полуидиот от рождения, недавно женился на бедной девушке, дочери бывшего управляющего. С деньгами это в порядке вещей».
Этот эпизод был для меня своеобразным открытием мира: оказывается, деньги — это не только роскошные дома, зеркальные окна, белые колонны. Деньги обладают признанной всеми силой насаждать, утверждать зло, уродливую несправедливость.
Я разыскала дом (улица Ушинского, 12), с которого как бы началось мое познание жизни, и прочла на прибитой к стене доске:
Памятник архитектуры XIX века
Два флигеля дома, принадлежавшего Вахрамееву (первая четверть XIX века) охраняется государством.
Стало легко и весело. Памятник архитектуры... Памятник! Зло смыто с этих зданий, остались только искусство зодчего, гармония линий. Попрано, низвергнуто зло, отравляющее радость творчества, наслаждение плодами этого творчества.
Да, с прошлым покончено. И вглядываясь в него сквозь толщу десятилетий, видишь вереницу несчастных «бесприданниц», бедных девушек, вынужденных судьбою пойти на постыдное попрание своего достоинства женщины и человека. Никто не бросит в них камень: они были жертвами своего века — волчьих законов эксплуататорского общества.
Конечно, и в те времена девушки из бедных семей трудились, получали профессию, выходили замуж по любви, наконец, многие из них даже «шли в народ», становились революционерками... Все это так, но судьбы «бесприданниц», обреченных на «неравный брак», вынужденных чистоту свою и молодость отдать на поругание, были типичным явлением. Недаром великое реалистическое искусство неоднократно вступалось за них, словом и кистью запечатлев их образы...
Годы шли, и вот новое открытие мира, новое потрясение, на этот раз незабываемо счастливое.
...Колонный зал переполнен женщинами-делегатками Первого Всероссийского съезда работниц. Большинство из них впервые в Москве, впервые присутствуют на таком многолюдном собрании... Впервые они должны были увидеть и услышать Ленина. День стоял холодный, но Дом союзов, как и другие дома столицы, не отапливался: заканчивался 1918 год.
Женщины в теплых платках, шинелях, пальто, полушубках оживленно разговаривали, громко смеялись, то садились, то вставали и, расталкивая друг друга, старались разглядеть трибуну, на которой вот-вот появится Ленин. Какая-то ярко-рыжая женщина маленького роста, энергично распахнув овчинный полушубок, вскочила на стул, чтобы лучше видеть, но сидящие сзади зашикали, и она, обдав их негодующим взглядом, уселась на место. Другая — юная, черноглазая — попробовала взобраться на трибуну, ее тоже одернули, но она не рассердилась и, смущенно улыбаясь, пролепетала:
— В эдаком многолюдье да шуме ничего не увидишь и не услышишь, а я более суток сюда добиралась... Мне бы к Ленину поближе.
Раздался звонкий, задорный голосок:
— Поближе, поближе,— очень ты ему нужна.
Тогда к черноглазой подошла немолодая женщина со строгим, суровым лицом, провела рукой по ее волосам и неожиданно мягко, скорей пропела, чем сказала:
— Ты, голубка, успокойся: до Ленина нам всегда близко, его и за тыщу верст слышно...
Многие представители интеллигенции в то время еще продолжали саботировать, стенографисток было очень мало, но в это необыкновенное время и не из такого рода затруднений находился немедленный, необходимый выход. Меня, шестнадцатилетнюю девочку, только что появившуюся в Москве и занявшую должность помощника секретаря коллегии Внешкольного отдела Наркомпроса (этим отделом ведала Надежда Константиновна Крупская) направили вместе с другими более старшими и опытными товарищами на съезд работниц для ведения протокола.
Попав в Колонный зал, я вначале была озадачена и несколько разочарована: делегатки громко разговаривают, смеются, ведут себя без должной торжественности, и Ленину, наверное, трудно будет говорить в такой переполненной, шумной аудитории.
И вот на трибуну не взошел, а вбежал человек среднего роста, с веселыми глазами, простой, очень знакомый, хотя видела я его первый раз, и показавшийся мне, шестнадцатилетней девчонке, совсем молодым. Это был Ленин. Его встретили громкими и долгими
аплодисментами.
Потом Ленин протянул вперед руку, будто приветствуя всех сразу, и начал говорить. Тогда свершилось чудо. Мгновенно наступила полнейшая тишина. Все делегатки, как одна, превратились в слух, лица стали бледными, серьезными, глаза — необыкновенно большими, влажными. Мне показалось, что сотни глаз стали одним огромным глазом, устремленным на Ленина.
«Из опыта всех освободительных движений замечено, что успех революции зависит от того, насколько в нем участвуют женщины. Советская власть делает все, чтобы женщина самостоятельно вела свою пролетарскую социалистическую работу»,— эти слова Ленина пронзили тогда, на самой заре юности, мое сердце раз и навсегда, определили многое в моем жизненном поведении. И я уверена, что такое случилось не только со мной, а со всеми, кто присутствовал в зале.
Речь Ленина на Первом Всероссийском съезде работниц, произнесенная 19 ноября 1918 года, помогла оформиться гордому, радостному сознанию своей общественной значимости, независимости, свободы, всему тому новому, что открыла женщине Октябрьская социалистическая революция.
— Он не обещал нам,— писала сорок лет спустя, делегатка съезда А. Исакова,— вскорости хорошей, легкой жизни, не утешал нас. Но он сказал, что мы, трудящиеся женщины,— большая сила, и что без нас дело социалистической революции победить не может.
Советская власть уничтожила законы, закрепощавшие женщин, и надо сделать так, чтобы женщины на деле стали равноправными и самостоятельными.
Каждое ленинское слово глубоко западало в сердца делегаток. Выступая после Владимира Ильича, многие работницы взволнованно говорили о своей готовности отдать все силы укреплению советской власти...
Но, конечно, не только делегатки съезда почувствовали себя как бы заново рожденными революцией.
Во второй половине 30-х годов вышла книга Агриппины Коревановой «Моя жизнь». Это правдивая автобиография, живой человеческий документ. Коревано-ва — работница, в прошлом крестьянка — повествует о своей жизни, о временах, когда «мы юности не знали», и о счастливых советских днях.
В предисловии к ее книге М. Горький писал: «Девушки Советского Союза только тогда поймут, почувствуют все величие работы партии Ленина, когда они познакомятся с каторжным прошлым их матерей и бабушек. Немые до Октябрьской революции, женщины-крестьянки и работницы, начинают сами, своими словами рассказывать о прошлом. Они пишут книги, и эти книги имеют значение исторических документов.
Именно таковы книги Елены Новиковой, Галины Грековой, Агриппины Коревановой. Это автобиографии, написанные для того, чтобы молодежь знала, как до Октябрьской, пролетарской революции жили «люди, обреченные на гибель»,— именно такими словами определила Кореванова судьбу ее поколения».
Сама Кореванова говорит, что ее толкали писать «злоба и ужас перед несправедливостью жизни, гнев за угнетение женщины и за ее бесправие, жалость к бедным и ненависть к тугому кошельку». Она хочет рассказать молодежи о своей суровой, подневольной одинокой жизни, чтоб эта молодежь «еще больше, глубже оценила ту жизнь, которая окружает ее сегодня, которую она сама себе строит заново...»
«Я хочу, хочу писать!» — восклицает Агриппина Кореванова. Каждая строчка «Моей жизни» говорит о глубочайшем, кровном интересе писательницы к своей теме. Кореванова рассказывает о своем прошлом очень просто, как будто совсем спокойно. Но сколько гнева и боли под этой внешней сдержанностью. Коревановой не надо никого пугать — правда жизни говорит сама за себя. И читателю становится страшно, что вот жили же когда-то люди в таком аду, в таком беспросветном мраке.
В крестьянской семье умирает женщина-мать. Дети погибают от голода, от отсутствия ухода. Оставшаяся в живых девятилетняя девочка с утра до ночи мается, нянчит мачехиных детей, голодает, спит под кроватью. Замученная до предела она восклицает: «Мама, родимая мама! Как мне тяжело! Ты всех взяла к себе, а меня оставила...»
После такого детства и юности — горькое, подневольное замужество, побои и издевательства мужа и свекра, и голод, голод, постоянная забота о хлебе. «Он (муж.— Б. Б.) вытащил меня на середину комнаты и стал бить кулаками, а потом головой об пол. Изранил меня о посудные черепки, а от кулаков из носа и изо рта у меня хлынула кровь. Все на мне изорвал. Наконец устал, бросил меня на полу, задохся. Мне бы только вскочить да убежать, но я не могу пошевелиться. Он отдохнул и снова принялся бить. На мой крик под окна прибежали люди, а попасть к нам не могут — кругом закрыто, даже ворота задвинуты на запор. Тут я потеряла сознание».
Мытарства продолжаются и после смерти мужа. Женщина работает и на постройках, и грузчицей, и кухаркой, и поломойкой. И везде обиды, притеснения, побои, везде «все что-то ждали, чего-то боялись, от кого-то зависели». Поступает она на рудники. Там работа с четырех часов утра до восьми часов вечера, матерщина, пьянка: «Люди шесть дней гнили в темных, сырых шахтах, чтобы на седьмой превратиться в скотов».
Наконец ее бросает судьба на фосфорный завод. Холод проходит по коже, когда читаешь эпическое повествование о работе на заводе:
«Производство, конечно, очень вредное: попадет фосфор на тело, так и знай — будет язва. От газа у рабочих дрябли кости, носы проваливались, зубы крошились. Но кто заболел — уходи, другие найдутся: голодных много».
Вся книга состоит из коротеньких главок. И в каждой из них простыми «своими словами» рассказывается об ужасах прошлого.
Потом Кореванова переходит к описанию своей жизни и работы в послереволюционное, советское время: «Благодатное солнце шлет на землю свои драгоценные лучи: «Живи, земля!».
Это благодатное «Живи, земля!» все время ощущает читатель, когда Кореванова рассказывает о своей жизни в советское время.
Вчерашняя раба, замученная, забитая женщина превращается в организатора жизни, в знатного человека свободной страны. Никакие трудности ее не смущают, и с каждым годом молодеет сердце, открываются все новые и новые источники горячей любви к людям, к своей родине, к советской власти. «Так радостно мне это было, что если бы советская власть была одним человеком, я, не задумываясь, обняла бы этого человека и сказала: «Дорогой ты мой, спасибо тебе, что не забыл меня, старуху. Все ты увидел, все оценил, будь здоров вовек, на благо всех трудящихся!»
Агриппина Кореванова вправе сказать о своей книге: «И я верю, что когда я умру, ты будешь говорить обо мне, как о своем несчастном друге, ты скажешь о моей трудовой, обиженной, одинокой жизни и о том, как я нашла себе новый путь, новых людей, близких мне и дорогих...»
И вот совсем недавно — новый человеческий документ, который так созвучен книге Коревановой:
«Путь советской работницы! Когда я думаю сегодня об этом, мне приходит на память картина художницы Серафимы Рянгиной,— пишет к пятидесятилетию Международного женского дня 8 марта Мария Ивановна Виноградова.
...Кавказские горы. Где-то у их подножия стремительный разбег мачт линии высоковольтных передач. На переднем плане две фигуры: молодой рабочий, взбирающийся на головокружительную высоту, чтобы подвесить провода, по которым пойдет ток, дающий людям свет и тепло. Вслед за ним отважно взбирается все выше и выше девушка-монтер. Ветер гнет ее, как тростинку, треплет волосы, но на ее лице не страх, а только упорство, воля к победе...
...В образе девушки-электромонтера я узнаю свою порывистую и красивую юность, юность поколения людей, которые зажигали огни Днепрогэса и Магнитки, становились в ряды ударников в годы первых пятилеток. Но это и юность сегодняшних запевал бригад коммунистического труда, юность последователей Валентин ны Гагановой, Кати Радюхиной, Вали Петрищевой».
Мария Виноградова прошла большой и трудный путь от ученицы ткача до заместителя директора крупной ткацкой фабрики.
Она помнит горестное свое детство в деревне Долматихе, смерть родителей, опустошенную хату. Что делать? Одиноко и страшно. Если бы так случилось в дореволюционное время, когда ткачи были в кабале у капиталистов Коноваловых, то выхода и в самом деле не было б — девочку ждала нищая, безрадостная, беспросветная жизнь. Но Октябрьская революция спасла Марию Виноградову, как спасла миллионы других женщин из рабоче-крестьянских семей. Земляки устроили четырнадцатилетнюю девочку на Вычугскую текстильную фабрику имени Ногина, которая стала ее родным домом.
Так началось упорное и отважное, трудное и счастливое восхождение на вышку, на солнечную головокружительную высоту.
Пусть ветер гнет, мешает идти, но она идет все выше и выше, непреклонная, счастливая, всегда молодая,— хозяйка своего дома, своей страны...
Советская женщина, женщина, рожденная Октябрем!
Прекрасный образ Валентины Терешковой, первой из женщин мира, взлетевшей в космос,— наивысшее воплощение всего самого поэтичного и благородного, что десятилетиями скапливалось в характере советской женщины.
Об этом говорил Никита Сергеевич Хрущев 22 июня 1963 года на митинге, посвященном возвращению из космоса доблестных наших космонавтов:
«Имя Валентины Владимировны навеки войдет в мировую историю. Она еще раз доказала, что женщина, воспитанная социализмом, во всех делах народа всегда рядом с мужчиной: и в самоотверженном труде и героическом подвиге, изумляющем мир. Теперь дело за нашими поэтами, призванными достойно воспеть подвиги советских женщин.
Думая о судьбе Валентины Терешковой, как не сказать, что ей было с кого брать пример. В ней воплотились воля и смелость Анки-пулеметчицы и тысяч таких же славных героинь гражданской войны! Это в ней мы видим настойчивость и пытливость знаменитой ткачихи первых пятилеток Дуси Виноградовой — а ведь сама Валя тоже из текстильщиц, из этой, так сказать, когорты! В ней упорство и энергия Паши Ангелиной и многих десятков тысяч таких же самоотверженных строителей социализма, коммунизма! В ней ярко выразились смелость и героизм Марины Расковой, преданность Родине и делу коммунизма бессмертных героинь Великой Отечественной войны Зои Космодемьянской, Лизы Чайкиной, которую партизаны ласково называли Чайка, и многих, многих других».
Да, сама Валя тоже из текстильщиц, а мать ее Елена Федоровна Терешкова до последнего времени работала на Ярославском текстильном комбинате «Красный Перекоп» и лишь недавно вышла на пенсию...
Снова вспоминается родной город Ярославль. Вот текстильная фабрика Корзинкина, она помещается где-то за рекой Которослью (приток Волги), на окраине города. Именно эта фабрика в советское время превратилась в текстильный комбинат со славным именем «Красный Перекоп». Десятилетней девочкой вместе с подругами я иду навестить больную Симу, свою одноклассницу, дочь ткачихи корзинкинской фабрики. Полутемная, сырая комнатенка, нас встречает женщина, высокая, очень худая с энергичным, суровым лицом. Это мать Симы, нашей общей любимицы. Прощаясь с нами, женщина говорит: «Костьми лягу, а Симке образование дам! Ей, как и вам всем, жить предстоит в другие — светлые, хорошие времена». Надолго запомнились эти твердые ее слова, и как она при этом тепло и ласково взглянула на нас.
Другие, светлые времена наступили лет через пять после того, как мы, девочки, пасмурным, осенним вечером, карабкаясь по грязи фабричных закоулков, пытались уяснить себе смысл столь пленивших нас, загадочных слов Симиной матери. Только одна, самая старшая из нас, таинственно прошептала: «Это она, наверно, о свободе, о революции, чтобы Сима стала счастливой».
Сима и в самом деле стала счастливой. Шестнадцатилетней девушкой она участвовала в гражданской войне, потом блестяще окончила университет и стала известным советским ученым. Она жива до сих пор и продолжает успешно работать.
Да, революция открыла Симе и миллионам других женщин все пути к счастью. Слова текстильщицы о корзинкинской фабрики оказались пророческими...
Владимир Ильич Ленин напутствовал женщину из «простонародья» в самом начале этого пути к высотам. Он не обещал ей легкой жизни, но он открыл перед ней такие чудесные перспективы, такую ширь и высоту, что дух захватывало от счастья.
Советская литература, которая с первых же своих шагов начала горячо, решительно, по-хозяйски «вмешиваться» в жизнь, не могла не отразить этого процесса возрождения, утверждения достоинства, самостоятельности женщины.
Героиня романа Гладкова «Цемент» Даша Чумалова — первый сильный, поэтический образ женщины, которая сознательно, и умом и сердцем, и волей участвует в строительстве нового мира.
Даша, как и все трудовые женщины из народа, почувствовала себя хозяином и творцом жизни. Это было такое глубокое, такое особенное, счастливое чувство, что перед ним бледнело все остальное, все, что раньше казалось самым главным, единственным, что приносило счастье.
Дело, конечно, не обошлось без мучительных, суровых конфликтов. Вернулся муж, который знал Дашу слабой, покорной, и, возможно, он потребует возврата к прошлому. Возможно, любовь к нему, не ослабевшая за три года разлуки, заставит ее поколебаться, в чем-то уступить. Эти сомнения, противоречия заполнили Дашину душу, заставили ее переломить себя, перебороть и любовь и радость встречи, тем более, что муж давал все поводы к опасениям и сомнениям. Надо было много выстрадать, много пережить, чтобы с таким мужеством защищать и в личной жизни свое достоинство гражданки Страны Советов, как это делала Даша. Характеры вроде Дашиного, по меткому выражению Николая Островского, формировались «при большом огне и сильном охлаждении».
Эти женщины, духовно рожденные Октябрем, жили, действовали, самоотверженно сражались за революцию, любили, страдали. И писатели запечатлели их образы на долгие, долгие годы. Можно напомнить здесь и классический образ Любови Яровой из пьесы Тренева и Виринеи из повести и пьесы Сейфуллиной...
И все же и тогда, и после, и теперь литература — в долгу у жизни.
...Как-то Федор Панферов рассказал мне историю семьи известного нефтяника Абдуллы, мастера-бурильщика, Героя Социалистического Труда, о котором бурильщики говорят: «Слышит, что делается на глубине, и сам, конечно, человек большой душевной глубины».
А между тем в доме этого Абдуллы жена и дочь-инженер должны смиренно стоять в дверях, не имея права сесть за стол вместе с мужчинами.
За этой маленькой, как будто незначительной деталью вскрывается бездна противоречий, наследие ужасающего неуважения к женщине, которое выражалось весьма живучей пословицей: «Курица — не птица, баба — не человек».
Какой бы, к примеру, интересный, захватывающий роман или пьеса могли получиться, если бы главной героиней стала в них дочь нефтяника Абдуллы. И пусть бы она в первой главе или в первом действии покорно стояла у дверей, а потом бы ринулась в бой со всякого рода предрассудками и пережитками прошлого, покоряя красотой и благородством своей души и отца, и мать, и читателя, и зрителя.
Жизнь наша богата и такими характерами, которые могут послужить положительным примером.
Мне довелось как-то выслушать исповедь молодой женщины, оставившей мужа, довольно известного ученого, который по-своему ее любил и давал ей широкие возможности пользоваться материальными благами жизни и который был огорчен и озадачен ее уходом.
С виду это был удачный, счастливый брак. Оба красивые, веселые, любящие спорт, они много путешествовали вместе, катались верхом, ходили на лыжах, посещали театры, концерты, выставки картин, гостеприимно принимали друзей. Почему же рухнул этот союз? Почему молодая женщина говорит:
— Понимаете, я его больше не люблю, даже хуже — он мне противен. Вот как у Толстого Каренин Анне, хотя у меня нет никакого Вронского. Но я все время вспоминаю каренинские уши... так же и я не могу смотреть на его выхоленные красивые руки с длинными пальцами. А я вышла замуж по страсти, по любви, и мне нравилось в нем все, и эти самые его руки...
Оказывается, в продолжение пяти лет их совместной жизни муж с неутомимой энергией внушал жене, способной, волевой, успевшей уже защитить диссертацию, что, как бы она ни старалась, ученого из нее не выйдет, что только некрасивые женщины — синие чулки» успешно занимаются науками, а она «интересная женщина» и потому ей на роду написано быть его женой, женой известного ученого, помогать ему в работе, перестукивать на машинке его рукописи, украшать его дом... Конечно, ему не удалось убедить ее, ибо она оказалась новой, сильной женщиной, для которой утрата своего человеческого достоинства, утрата своего места в общем труде на благо родины равносильна смерти.
Так было убито чувство любви. Так произошел разрыв.
Это тоже тема для художественного произведения, и наша литература не должна оставаться к ней равнодушной. Писатель — воспитатель, строитель человеческих душ, и он обязан раскрыть и осудить черты духовного паразитизма, эти атавистические черты, столь чуждые свободной, передовой женщине всех стран и народов, тем более советской женщине.
Но многие писатели проходят мимо этих по-настоящему глубоких и сложных вопросов. Еще на Первом Всесоюзном съезде советских писателей М. Горький говорил: «Действительность дает нам все больше «сырого материала» для художественных обобщений. Но ни драма, ни роман еще не дали достаточно яркого образа советской женщины, свободно и отлично действующей во всех областях строительства социалистической жизни. Заметно даже, что драматурги стараются писать как можно меньше женских ролей. Трудно и объяснить — почему это? А между тем, хотя у нас женщина социально равноправна с мужчиной и хотя она успешно доказывает разнообразие своих дарований и широту своей трудоспособности,— равноправие это весьма часто и во многом является внешним, формальным. Мужчина все еще не забыл или уже преждевременно забыл, что в течение десятков веков женщина воспитывалась для чувственных забав и как домашнее животное, способное играть роль «хозяйки». Этот старый и гнусный должок истории половине народонаселения земли следовало бы оплатить мужчинам нашей страны в первую очередь и в пример всем прочим мужчинам. И здесь литературе следует попытаться изобразить работу и психику женщины так, чтоб отношение к ней приподнялось над общепринятым, мещанским отношением, заимствованным у петухов».
Эти слова Горького не утратили своего значения и по сей день.
Благородство, красота, достоинство в отношениях между мужчиной и женщиной — плод большой внутренней культуры, упорного самовоспитания. И святая обязанность советской литературы — помочь в этом людям. Это, конечно, нужно, не только для узкой сферы личного: личное поведение неотделимо от трудовой биографии человека, от всего его общественного поведения. Как будто довольно старая истина, но мы ее, к сожалению, иногда забываем. Сила положительного примера здесь особенно необходима.
Приворот является магическим воздействием на человека помимо его воли. Принято различать два вида приворота – любовный и сексуальный. Чем же они отличаются между собой?
По данным статистики, наши соотечественницы ежегодно тратят баснословные суммы денег на экстрасенсов, гадалок. Воистину, вера в силу слова огромна. Но оправдана ли она?
Порча насылается на человека намеренно, при этом считается, что она действует на биоэнергетику жертвы. Наиболее уязвимыми являются дети, беременные и кормящие женщины.
Испокон веков люди пытались приворожить любимого человека и делали это с помощью магии. Существуют готовые рецепты приворотов, но надежнее обратиться к магу.
Достаточно ясные образы из сна производят неизгладимое впечатление на проснувшегося человека. Если через какое-то время события во сне воплощаются наяву, то люди убеждаются в том, что данный сон был вещим. Вещие сны отличаются от обычных тем, что они, за редким исключением, имеют прямое значение. Вещий сон всегда яркий, запоминающийся...
Существует стойкое убеждение, что сны про умерших людей не относятся к жанру ужасов, а, напротив, часто являются вещими снами. Так, например, стоит прислушиваться к словам покойников, потому что все они как правило являются прямыми и правдивыми, в отличие от иносказаний, которые произносят другие персонажи наших сновидений...
Если приснился какой-то плохой сон, то он запоминается почти всем и не выходит из головы длительное время. Часто человека пугает даже не столько само содержимое сновидения, а его последствия, ведь большинство из нас верит, что сны мы видим совсем не напрасно. Как выяснили ученые, плохой сон чаще всего снится человеку уже под самое утро...
Согласно Миллеру, сны, в которых снятся кошки – знак, предвещающий неудачу. Кроме случаев, когда кошку удается убить или прогнать. Если кошка нападает на сновидца, то это означает...
Как правило, змеи – это всегда что-то нехорошее, это предвестники будущих неприятностей. Если снятся змеи, которые активно шевелятся и извиваются, то говорят о том, что ...
Снятся деньги обычно к хлопотам, связанным с самыми разными сферами жизни людей. При этом надо обращать внимание, что за деньги снятся – медные, золотые или бумажные...
Сонник Миллера обещает, что если во сне паук плетет паутину, то в доме все будет спокойно и мирно, а если просто снятся пауки, то надо более внимательно отнестись к своей работе, и тогда...
При выборе имени для ребенка необходимо обращать внимание на сочетание выбранного имени и отчества. Предлагаем вам несколько практических советов и рекомендаций.
Хорошее сочетание имени и фамилии играет заметную роль для формирования комфортного существования и счастливой судьбы каждого из нас. Как же его добиться?
Еще недавно многие полагали, что брак по расчету - это архаический пережиток прошлого. Тем не менее, этот вид брака благополучно существует и в наши дни.
Очевидно, что уход за собой необходим любой девушке и женщине в любом возрасте. Но в чем он должен заключаться? С чего начать?
Представляем вам примерный список процедур по уходу за собой в домашних условиях, который вы можете взять за основу и переделать непосредственно под себя.
Та-а-а-к… Повеселилась вчера на дружеской вечеринке… а сегодня из зеркала смотрит на меня незнакомая тётя: убедительные круги под глазами, синева, а первые морщинки
просто кричат о моём биологическом возрасте всем окружающим. Выход один – маскироваться!
Нанесение косметических масок для кожи - одна из самых популярных и эффективных процедур, заметно улучшающая состояние кожных покровов и позволяющая насытить кожу лица необходимыми витаминами. Приготовление масок занимает буквально несколько минут!
Каждая женщина в состоянии выглядеть исключительно стильно, тратя на обновление своего гардероба вполне посильные суммы. И добиться этого совсем несложно – достаточно следовать нескольким простым правилам.
С давних времен и до наших дней люди верят в магическую силу камней, в то, что энергия камня сможет защитить от опасности, поможет человеку быть здоровым и счастливым.
Для выбора амулета не очень важно, соответствует ли минерал нужному знаку Зодиака его владельца. Тут дело совершенно в другом.
© Все права на статьи принадлежат авторам сайта, если не указано иное.
16 +